(Не) люби меня

Скрипнула дверь и я услышала удаляющиеся шаги.

Подергав руками, я постаралась освободиться от веревок, но меня связали крепко, как ни пыталась – я не смогла ослабить узлы. Сев на постели, я огляделась. Покрывало свалилось с меня, и я даже не могла его поднять. Я находилась в крохотной каменной комнатушке без окон, где стояли две грубые лежанки, на одной из которых я только что лежала. Настоящая келья – распятье на стене, колченогий табурет, на котором погнутый таз для умывания и кувшин с водой. Мне страшно хотелось пить, и я встала на колени, припав к краю кувшина. Вода был холодной, от нее заныли зубы, но в голове прояснилось.

Отбросив с лица рассыпавшиеся волосы, я кое-как проковыляла до двери и налегла на нее плечом.

Заперто.

Снова послышались шаги, и теперь гулкое эхо подсказало мне, что идут двое. Я заметалась по каменному мешку, не зная, что предпринять. Попытаться бежать, спрятавшись за дверь? Или толкнуть тех, кто войдет, чтобы выскочить в коридор? Но далеко ли я убегу, голая? И куда мне бежать?..

Я села на постель, ожидая появления своих врагов. А то, что я оказалась не у друзей, не вызывало сомнений.

Дверь открылась, и вошли две женщины. Обе были одеты в темные одежды, подпоясанные веревками, одна из них держала свечу, подсвечивая другой, чтобы было видно, куда ступать.

– Кто вы и по какому праву держите меня здесь? – спросила я, стараясь не показывать страха.

Женщина, державшая свечу, подняла ее повыше, и я увидела худое болезненное лицо – с маленькими глазками, острым длинным носом и провалившимися губами, потому что у их обладательницы не было передних зубов.

– Вот, ведьма очнулась, – прошамкала она.

Вторая женщина подошла ближе и наклонилась, вглядываясь мне в лицо.

– Ты и правда красивая, – сказала она спокойно. – Не бойся, здесь с тобой обойдутся хорошо, если не станешь буйствовать и будешь слушаться.

– Где я? – потребовала я ответа.

– В монастыре святой Магдалины, – сказала настоятельница, сложив на животе пухлые, холеные руки.

– Если это – дом Божий, почему я связана? – спросила я. – Разве я пленница? Разве это тюрьма?

Беззубая тоже подошла ближе, и свет упал на лицо настоятельницы – тоже пухлое и холеное, непроницаемое, и… очень похожее кое на кого.

– У меня, наверное, в глазах двоиться, – я не сдержала насмешки, – по-моему, вы из Кадарнов, добрая матушка.

– Ты угадала, – кивнула она, продолжая рассматривать меня с головы до ног. – Меня зовут мать Шоушаник, а этот монастырь существует на щедрые пожертвования моей дорогой сестры – нашей королевы Тегвин. Здесь находят пристанище грешницы, вот и тебя привело сюда провидение.

– Я здесь не по своей воле, – сказала я дерзко. – И не желаю находиться здесь. По какому праву вы удерживаете меня?

– Она смутьянка, – буркнула беззубая. – Я позову Эдит и Линду.

– Зови, – милостиво разрешила настоятельница.

Женщина со свечой ушла, а настоятельница возвышалась передо мной, как скала.

– В монастыре святой Магдалины свои правила, – начала она нараспев. – Ты подчиняешься старшим сестрам беспрекословно. Поддерживаешь опрятный вид, добросовестно выполняешь порученную тебе работу, ведешь себя скромно, не повышаешь голоса, не заговариваешь первой. За неповиновение тебя будут наказывать…

– Наказывать? – вскинулась я.

– Ты не должна перебивать меня, – сказала настоятельница. – Первый раз я прощу, но второй раз получишь десять ударов розгой. За сквернословие получишь двадцать ударов, а за драку – пятьдесят. Каждую субботу – осмотр у врача, за уклонение от осмотра – пятьдесят ударов розгой. С мужчинами быть тихой и ласковой. Если поступит жалоба, что ты была дерзка и отказывалась выполнять свои обязанности – получишь сто ударов.

– С какими мужчинами? – воскликнула я. – Это ведь монастырь!

– Это монастырь святой Магдалины, – мягко напомнила мне настоятельница. – Блудницы вроде тебя находят здесь приют, и по милости королевы вам даже разрешается послабление в вашем грехе. По понедельникам, средам и пятницам вам позволяются сношения с мужчинами. В другое время общение с мужчинами запрещено. Нарушишь правило – наказание двадцать ударов розгой.

– Какие сношения?! – крикнула я, поднимаясь на ноги. – Я не желаю никаких сношений! Вы, верно, перепутали монастырь с борделем!

Настоятельница вздохнула, удрученно покачав головой.

– За нарушение правил тебе полагается наказание, – сказала она. – Но так как ты новенькая, ограничимся неделей на хлебе и воде.

В келью вернулась беззубая женщина, а следом за ней появились две дюжие девицы, больше похожие на переодетых мужчин.

– Уведите ее, – приказала настоятельница. – Она будет жить с сестрами Пруденс и Пешиенс, и мы будем звать ее…, – она наморщила лоб и, подумав, изрекла: – Силента. Помолимся, чтобы новое имя научило нашу новую сестру скромному молчанию.