Не могу больше (СИ)

«Какого, блядь, хрена они все поголовно курят?! Что за гребаная херня? Не продохнуть в этом аду! Голова взорвется к чертям собачьим!» — мысленно матерился Джон, сатанея от вскипающего раздражения.

Слишком много потрясений для одного дня. Напряжение настойчиво искало выход и рвалось наружу. Был бы повод — к примеру, кухня, прокуренная как дешевый кабак, как грязный портовый бордель. Так сильно хотелось сорваться, что задрожали руки.

Но он глубоко вдохнул - раз, другой, загоняя ярость поглубже. Легкие заполнил удушливый смог, и Джон поморщился: отвратительно. — Сигареты?

— Как видишь. — Мэри кивнула на блюдце, полное неопрятной никотиновой горки. — Половина пачки в процессе бесплодного ожидания любимого мужа. Остывший ужин, оплывшие свечи… Где ты был? Какого черта означает твоё сообщение?

Не торопясь с ответом, Джон грузно опустился на стул, внимательно, будто видел впервые, изучая сидящую напротив женщину. Лихорадочный, яркий румянец, глаза, полные изумрудного таинства, искусанный пухлый рот. Скромная, неброская Мэри была очень красива сейчас.

И совсем нелюбима.

А ведь всего полгода назад нежные губы вкусно прижимались к его губам, теплым медом увлажняя язык… Сейчас вся их жизнь в этой крошечной, убогой квартирке виделась Джону досадным недоразумением, опрометчивым шагом на постороннюю территорию.

Висок снова ужалила боль — недовольно завозился проснувшийся хищник.

От мысли, что придется начать разговор, Джона мутило: на вспышку ярости ушли последние силы. К тому же за какие-то пять шагов от кэба до порога квартиры его успело густо засыпать снегом, и тот медленно таял, оседая холодными крупными каплями. Влага волос и намокших по нижнему краю джинсов вызывала в утомленном теле нездоровый озноб.

За время пути желание окончательно подвести черту потеряло яркость и остроту — Джон адски устал.

Завтра. Все решающие сражения — завтра. А сегодня, господи, сжалься, свернуться калачиком на старом диване и прекратить существование хотя бы на несколько благодатных часов.

Он тяжело вздохнул — не получится. Разговора не избежать. — Мэри…

— Я жду ответа, а не жалкого Мэри. В чем тебе понадобилось разбираться?

— По-твоему, не в чем?

— Я рассчитывала на это. Надеялась. Вернувшись из Камбрии… — Её недоумение выглядело вполне достоверным. — Джон, разве плохо нам было все эти дни? Мы с тобой… — Мэри запнулась. — Что случилось?

Мы с тобой? Чушь собачья. Две недели безнадеги и волчьей тоски — вот что такое мы с тобой. Ты трахала меня каждый вечер и каждую ночь, считая это залогом благополучия. В этом был твой расчет? Не вышло, Мэри, не вышло. Да, я сволочь. Козёл. Какой же я, блядь, козёл! Кругом виноват. Отсосал Шерлоку, а он отсосал мне. И я так счастлив, господи. С ума от счастья схожу. Я люблю и хочу его до смерти. А тебя не люблю и не хочу. Прости, но это невыносимо.

Джон был почти уверен, что произнес это вслух: от мелкой, зудящей вибрации ломило язык. Но Мэри смотрела непонимающе.

— Ты ответишь мне или нет? Что изменилось за этот проклятый вечер? — В глазах её промелькнула догадка. - Ну, конечно. Как я могла забыть? — Она брезгливо поморщилась. По щекам пробежала едва заметная судорога. Нервно дернулась шея. — Твоя извращенка сестричка внесла коррективы в картину мира? Я угадала? Это после её лесбийских нравоучений ты кинулся к своему обожаемому дружку разбираться? Разобрался?

— Прекрати. — От усталости и бессмысленности происходящего накрывала тоска, даже недавняя ярость сошла на нет. Выяснять отношения не хотелось. Да и что выяснять? Всё и так ясно: чужая женщина в чужом доме. Как такое могло случиться? — Дело не в Гарри, и ты не хуже меня это понимаешь. Дело в том тупике, куда мы друг друга загнали.

— Куда нас загнал твой Шерлок, свалившись как снег на голову. Скоропостижно воскресший…

Джон посмотрел тяжело, предостерегающе: лучше не продолжай. Мэри замолчала, но не опустила глаза — напротив, взгляд её схлестнулся со взглядом мужа открыто и вызывающе.

— Ты звонила Майкрофту — для чего? — Собственно, ради этого вопроса он и продолжал изнуряющий диалог. — Для чего был нужен столь… неприглядный ход?

— Хотела проверить, — усмехнулась она. — Убедиться. И не ошиблась, как видишь: вот ты, передо мной. Уже во всем разобрался. Сидишь за столом нашей кухни и пытаешься делать вид, будто все твои действия абсолютно нормальны. И правильны. И сам ты правильный: усталый, промокший, слегка помятый. Как будто вернулся с утомительного дежурства, а не… Звонок Майкрофта вас спугнул? Оттащил друг от друга? Или, быть может, вытащил? — Она резко щелкнула зажигалкой, и от вида символического огня Джон передернулся. — Ну как? Свершилось великое чудо мужской любви?

— Мэри…

Она глубоко затянулась и выпустила дым через нос — умело, почти залихватски. — Мужского грязного траха. Отвратительной скотской ебли.

— Прекрати! — Наконец-то Джон заорал в полный голос, задрожав от почти физического наслаждения. И плевать, что ночь за окном. — Ты обезумела, черт побери! Ты совсем, совсем обезумела!