Не на продажу!

Ощущение того, что ты в первый раз в жизни действительно прав и делаешь что-то полезное, пусть пока и не для других, но для себя точно. Ты пытаешься поймать это ускользающее мгновение, пытаешься подчинить его себе. Я бунтарь. Я не такой, как все. Но, как ни старайся, рано или поздно это ощущение уходит — и получается, что ты просто зарвавшийся юнец на дороге, с почти пустым баком бензина, а время уже за полночь. Ты вздыхаешь, пожимаешь плечами и закладываешь в навигатор свой адрес, потому что за этим самовосхвалением вовсе потерял чувство направления. Сейчас ты находишься где-то далеко за городом, и вокруг тебя потухшие окна небольших хибарок.

Как они живут здесь, в этой глуши? Вроде, всего шестьдесят километров от города, а уже такой контраст. Кто сказал, что они должны жить именно так, откуда они это узнали? Странные люди, может, они не знают о существовании городов? Или просто боятся уезжать с насиженных мест? Эта тихая неприметная жизнь… Или, может, это всё — их сознательный выбор? На самом деле как раз мы — население крупных и не очень городов — являемся рабами системы, а они свободны. Знай себе, живут припеваючи, лишь сажают да пашут, ну или что они там делают в деревнях? Подоил корову, принял на душу грамм сто пятьдесят — и день удался, а если жена вечером не наорет — вообще всё в ажуре. Г. улыбнулся про себя и развернул автомобиль. Может, именно этого ему и надо? Простой жизни в деревне без этого дешевого корпоративного цинизма.

Он стал представлять себе, как будет мирно доживать свои дни в личном доме-убежище. Продаст автомобиль, на оставшиеся деньги купит хибарку и будет приводить ее в порядок к зиме. Не это ли счастье? Встретит здесь свою Матрену, она втрескается в него по уши из-за его необыкновенности, тем самым первозданным чувством, которое брало города и переворачивало мир. Глупая улыбка поползла по лицу Г., и он, почти уже уверенный в том, что так всё быть и должно, стал выруливать из поселка. Но на выезде, в одном из домов, горело окно. Зачем оно горело в сей поздний час?

Г. притормозил и внимательно присмотрелся. В окне было видно лицо старого человека, который непреклонно что-то жевал и отплевывал в таз, стоявший тут же поодаль. На лице у него отражалась вся скорбь человечества, казалось, каждая его морщина, подсвеченная настольной лампой, олицетворяла прожитый год его жизни. Трудный и упорный год, что он отпахал для того, чтобы…

А собственно, для чего? Видно было, что сам старик не знает. Да и старик ли это был — Г. сказать не мог. Может, ему было пятьдесят два, или шестьдесят, а может, и всего сорок пять. Этого, наверное, никто не скажет, настолько невозможно было определить его возраст. Глаза старца потухли, хоть и был еще виден в них молодецкий задор, разожженный, по всей видимости, разбадяженным спиртом. Старик заметил приостановившуюся машину и что-то злобно прикрикнул. Г. резко стартанул с места, умчавшись в ночь.

Его будто передернуло. Нет, это вовсе не та жизнь, которой он хотел. Организм жаждал никотина, да и нервы давали о себе знать, так что километров через пятьдесят бешеной гонки Г. остановился и закурил третью, последнюю на сегодняшний день сигарету.

* * *

Второй день проходит в борьбе. Уже к 11 утра кабинет Г. похож на полигон ядерных испытаний. Г. истово перекладывает бумаги, разбирает годами нетронутые ящики стола и вообще пытается привести всё в порядок, но пока у него выходит хаос.

— Ничего, лишь из хаоса можно создать что-то стоящее! — говорит он в пустоту и продолжает свою мышиную возню. Во время перерывов он читает книгу «Легкий способ бросить курить», вдохновляясь. Теперь он твердо решил бросить и пытается занять себя чем-то, кроме мыслей о том, как бы сейчас выкурить сигаретку.

В этом ключе проходит день, и, в принципе, вся последующая неделя. Всё идет ровно по плану, к концу недели он даже спокойно сидит до конца рабочего дня и не чешет руку, когда проходит мимо курилки. Книга дочитана почти до конца. Не сказать, что курить вовсе перестало хотеться, но было значительно легче.

Вот приходит письмо из рекламного агентства, и из ниоткуда взявшийся энтузиазм заставляет Г. засесть за его изучение. В письме всё стандартно. Рекламные агентства в провинции уже давно нашли ту золотую середину, которая приносит деньги, и теперь всё делают по шаблону, и это не хорошо и не плохо, это нормально. Нужно просто всё делать под требования заказчика — ни больше, ни меньше. Любое отклонение карается смертью, точнее — снятием заказа. Взять, к примеру, слоганы. Мы слышим их изо дня в день, на автомате повторяя, когда в жизни происходит что-то подобное рекламе. Мы повторяем название бренда, смеемся тому, что происходящее на экране может случаться и в жизни.