Не наше дело

— Да, это гораздо удобнее того, чем мы пользовались раньше, — поднял голову Альбер, — я был тогда совсем ребенком, Мартин очень много времени проводил с нами.

Я взял перо и попробовал написать цифру 1 на куске кожи. С трудом, но у меня получилось. Конечно, мои цифры были самыми неаккуратными, и я больше всех пролил чернил на стол, но тем не менее оказалось, что и от меня еще может быть какая-то польза. Часы на запястье назойливо запиликали. Я выставил будильник на половину десятого. На этот раз опаздывать было никак нельзя.

— Фрея, ты можешь отвезти меня до того места, где стоят стражники? Мне надо вернуться. Прости, что не могу закончить с вами.

— Ничего, осталось не так много. Мы с Альбером со всем справимся.

— Это точно, — не отрываясь от работы, согласился архивариус.

Мы с Фреей вышли во двор. Летом на этих широтах солнце не заходит, и несколько месяцев длится полярный день. Однако из-за того, что город находится в долине, окруженной высокой скалистой грядой, прямые солнечные лучи даже в относительно ясные дни редко слепят глаза жителям города. Если было бы возможно одним движением руки снести скалы, закрывающие от нас океан, то мы наверняка увидели бы белый диск, крадущийся прямо над линией горизонта, но так как справиться с рельефом нам было не дано, не дано было нам и увидеть солнце в этот вечер. К тому же серые, почти черные облака наглухо затянули небо, и город полностью погрузился в сумерки.

Тяжелая капля щелкнула мне по уху.

— Сейчас польет, садись быстрее! — крикнула мне Фрея.

Тут же несколько капель ударили ее по лицу. Кожа сиденья, когда я на нее запрыгнул, еще была сухой. Мы выехали из ворот, и сразу же начался ливень. Струи дождя со всей дури били по голове и лицу.

— Тормози! — Я похлопал Фрею по плечу.

Она остановила квадроцикл и обернулась:

— Что, хочешь вернуться?

Улыбка на ее мокром лице выглядела так притягательно, что я еле сдержался от того, чтобы не поцеловать ее в губы. Вместо этого я извлек из кофра шлем и протянул ей.

— Надень, так будет лучше.

Она быстро натянула на голову шлем, опустила акриловое забрало. Я проделал то же самое. Теперь дождь гулко стучал по шлему, но это уже было где-то снаружи. Жаль только, что оба к этому моменту насквозь промокли. Хотя Фрея вся в коже, может, ее не так замочило.

Сквозь дождевые потоки я не сразу разглядел, что на холме светились не два, а четыре огонька. Лишь когда мы подъехали совсем близко и остановились, я смог разглядеть за мокрым пластиком лицо Зиверса. Я спрыгнул на дорогу и чуть не поскользнулся на мокрых камнях. Кое-как удержавшись на ногах, я обернулся к Фрее:

— До завтра.

Она подняла залитую дождем пластину.

— Завтра будет очень тяжелый день. Если отец найдет убийцу, то будет много хлопот.

— А если не найдет?

Фрея покачала шлемом.

— Будет очень плохо. Хуже некуда. Отцу будет трудно защититься от обвинений.

— Фрея! — Я с трудом перекрикивал завывания ветра, особенно сильного здесь, на перевале. — Не может быть так, что убийцу найдут, а твоему отцу будет еще труднее защитить себя.

Она непонимающе смотрела на меня, затем разгневанно выкрикнула:

— Мой отец не приказывал убить Алрика!

В последний момент я успел отпрыгнуть в сторону. Колесо квадроцикла, едва не наехав мне на ногу, выбросило несколько камней, к счастью, пролетевших мимо. Ревущая машина устремилась по дороге вниз, к утопающему в потоках дождя городу. Да уж, стражникам предстоит веселая ночка.

— Садись, Ромео, простынешь! — крикнул мне Гартман.

И профессор, и Зиверс, облаченные в черные дождевики с капюшонами, накинутыми поверх мотошлемов, походили на всадников апокалипсиса из фантастических фильмов. Я почувствовал, что действительно уже замерз и, судя по всему, простыл. Все тело сотрясала мелкая дрожь, проникавшая даже куда-то внутрь моего организма. Казалось, что замерзшая напрочь печень трясется где-то в подреберье, а глядя на нее, стучат камнями от холода почки. Гартман протянул мне дождевик. Хотя я и был уже насквозь мокрый, но с радостью быстро нацепил на себя черную хламиду. Хотя бы от ветра она меня укроет.

Когда мы въехали на территорию базы, дождь уже ослабел. Все трое мы вошли в пустынный холл.

— Пошли скорее, надо тебе в сухое переодеться да коньячку хлопнуть граммов двести.

Гартман подтолкнул меня к лестнице, но Зиверс загородил нам дорогу.

— Есть предложение лучше.

— Это какое же? — Профессор мокрой горой навис над немцем.

Я так замерз, что не мог принять участие в их дискуссии.

— Идите за мной, вам понравится.

Зиверс, не оборачиваясь, зашагал по коридору, уверенный, что мы последуем за ним. И мы последовали.

В жарко разогретой сауне было действительно хорошо. Натянув войлочную шапку на уши, я сидел, скрючившись, на верхней полке до тех пор, пока не почувствовал, что начинаю согреваться. Эх, сейчас бы парку поддать. Однако каменка была электрическая, и грозные надписи на нескольких языках однозначно запрещали лить воду на печь. Ну ничего, и так неплохо. Я наконец выпрямился, вытянул ноги на всю длину. Места хватало, Зиверс и профессор почти не промокли, не замерзли, как я, и уже вышли из парилки.