Не обижайте Здыхлика

Отмечается сильное отставание в росте. В свои шесть лет девочка ростом с трехлетнего ребенка.

Способна сосредотачиваться на задании в течение 7–10 минут. Нуждается в помощи педагога. При выполнении задания часто отвлекается, уходит в себя. Очень плохо понимает обращенную речь, даже на уровне обихода. В свободной деятельности сидит на месте и молчит. Свои желания и чувства выражает жестами.

Речевая активность резко снижена. Самостоятельно речью не пользуется. Словарный запас преимущественно номинативный. Обобщающими понятиями не владеет даже в рамках обиходно-бытовой ситуации («игрушки», «мебель», «посуда» и так далее). Грамматический строй речи находится на начальной стадии формирования. Звучание речи неразборчиво, нарушены тонус и подвижность языка, нарушено звукопроизношение: искажено произнесение свистящих и шипящих, наблюдается горловой ротацизм. Грубо нарушено фонематическое восприятие.

Счет от 1 до 10 сформирован недостаточно. Не может выполнять даже простейшие арифметические действия.

Навыки чтения и письма отсутствуют.

Интеллектуально снижена до умственной отсталости.

Рекомендуется обучение в коррекционной школе.

Здыхлик. Будь моей совестью

– Я думал, вы меня больше не позовете.

Ясмин улыбается. Насмешливо.

– Думал или надеялся?

– Боялся.

– Ясно. Хочешь сопроводить меня в одно место? Тебе будет интересно.

– Как в тот раз? – морщится Здыхлик. – Я уже понял, не надо мне больше показывать… таких.

– Не буду, не буду. Я тебе покажу себя. Свою худшую часть. Если не боишься.

– Боюсь вообще-то. И ничего не понимаю, если честно.

– Ты, кажется, интересовался, как я съезжаю с горки. Прогуляемся немного? Помоги мне надеть пальто.

Идут пешком. Ясмин натягивает шарф на подбородок.

– Никогда не любила это время года. Календарь утверждает, что уже весна, на улице же черт знает что.

– А долго еще?

– Пару минут идти. А пока мы идем, позволь тебя спросить. Как бы ты определил сущность своих, скажем так, необычных умений? Или моих, неважно.

– Ну не знаю. Что-то волшебное?

– А что такое волшебство?

– Что-то необычное…

– Этак мы с тобой ни до чего не договоримся. Вас в школе не учат избегать порочного круга в определении?

– Ну сами тогда скажите.

– Ну сама… Мне так думается, это что-то вроде гипертрофированной воли. Ты так сильно чего-то хочешь, что оно случается. А также умение представить желаемое в деталях. А ты как думаешь?

– Не знаю, не думал как-то.

– А зря. Думать полезно. Пришли, нам сюда.

За столиком кафе их уже ждут. Толстый, солидного вида господин, чью благочинность несколько нарушает отчаянно рыжий цвет остатков волос, сухо здоровается с Ясмин и, не глядя на Здыхлика, вопросительно кивает в его сторону.

– Студент, – бросает ему Ясмин. – Стажируется.

После чего оба, видимо, решают, что Здыхлику на сегодняшний день их внимания достаточно.

Разговор, который они ведут, ставит Здыхлика в тупик. Он ожидал чего угодно, но не такого. Двое, сидящие рядом с ним за столом, обсуждают вещи самые прозаичные, максимально не колдовские. Вроде бы Ясмин убеждает, даже просит, даже чуть ли не умоляет Толстого сделать так, чтобы какой-то девочке назначили операцию. А Толстый на своих толстых пальцах доказывает ей, что сделать этого никак нельзя.

– Вы не понимаете, – скучным голосом говорит Толстый. – На подобные заболевания сейчас нет квот. И еще несколько лет точно не будет. Операция возможна, но только если родители сами изыщут необходимые средства.

– Это неподъемная сумма для их семьи, – тихим, страшно тихим голосом отвечает Ясмин Толстому. – Служащие из глубинки. У них все сбережения ушли на диагностику. И на оплату съемной квартиры в нашем недешевом городе.

– Я-то чем могу помочь? – удивляется Толстый. – Вы кем меня считаете, уважаемая? Я чиновник, а не бог. Работа ведется, законы пишутся. Это дело не быстрое. И потом, вы сами должны понимать, что всех не вылечишь.

– Я этого не понимаю, – еще тише говорит Ясмин.