Не определившиеся стихи

Романтика не популярной стала,

Сонливостью излишней обзавелась она,

А позже, почти ушла совсем,

Заменив себя отвратным делом сим,

Что нравственности не несёт совсем.

Тенденция печальна, да,

Но изменить уж ничего я не смогу,

Давным-давно переменяться стало это,

И я не властен над процессом сим,

Но одобрять такое не могу.

Сон

Воспалённый разум не даёт мне спать,

Верчусь, кручусь, уснуть мне невозможно.

Мысли, не на земле мои,

Давно я поразмыслил обо всём,

Есть у меня время дня всего.

Один иль два часа мне в день даётся

И это — многовато даже для меня.

Нельзя мне много думать,

Ведь я могу придумать то,

Что мозг мой воспалит сильней.

Хотя те так уж плохо это,

Мне будет больше время на подумать,

Разума запрету вопреки.

Истина

Я, вроде бы, умён,

Умею до многого я сам дойти,

Но знаю истину одну,

Которую уже я принял.

Не способен, на самом деле, я ни на что,

Всё валится из рук моих,

За что ни принимаюсь я.

Но к этому уже привык,

Не стоит так ругаться,

Я бесполезный фрик,

Что умным хочет показаться.

К чёрту!

К чёрту ваш красный алкоголь,

В какую б форму не был он налит!

Вкус ведь у него — сопливый,

Противно он ужасен для мозга моего.

Но это ничего ещё,

Ведь лезет он из каждой щели.

О, как же бесит меня культ его.

И каждый хочет навязать зависимость мне эту,

Не обращая внимание на то,

Что мне совсем не нужно это.

Рождение[1]

Зародился атом этот

По случайности вот тут.

И пошёл процесс рожденья,

Рожденья космической пылинки новой,

Что, опять же, не изменит ничего.

А пылинка та проснулась, огляделась, потянулась,

Начала себя осознавать.

Но процесс рожденья не законченный пока,

Он продлится пару суток,

Суток, превратятся что в года,

Года, прожить которые ей нужно,

Становление что б начать.

Становление[2]

Прошли года, она прожила их,

Но, несмотря на рост в плечах,

В развитии она всё также не сильна,

Ум её остался практически таким,

Каким он был и в день её рожденья.

Не изменился он, ведь спит она в ночи,

Не проведя ни дня в раздумьях тяжких.

И не поняв ни капли сути бытия.

Всё больше превращается она

В обычную, бессмысленную пыль,

Заместо космической пылинки светлой.

Но тут, бессонница на разум налегла её,

Воспалился он,

Осознание пошло.

Осознание[3]

Не спит она, ворочается в кровати жутко,

Разум воспалённый спать ей не даёт,

Мысли в голове её проносятся рекой.

Всё она, вдруг, понимает, всё она осознаёт!

Одно лишь жалко для неё, что лишь сейчас,

Спустя года, она всё осознала.

А ведь раньше шансы были,

Шансы поменять наш мир,

С головы на ноги переставить всё,

Отрезать тот гнилой кусочек,

Но уже поздно это всё.

Ничего не переставить,

Ничего не обезглавить,

Ничего не сделать,

Уж слишком поздно для решений,

Поздно делать что-нибудь.

Неизбежность[4]

Пылинка посмотрела в небо,

Которое пустило кровь,

Багровый шарик всё уходит вдаль,

И её смысл стремится всё к нему.

Понять она не может: как так вышло всё?

Прогнивший мир нисколечко не встрепенулся,

Когда она ушла к мечте вперёд.

Ничего не изменилось, лишь циферка

В ненужном документике одном.

А что вдруг поменяться должно было?

Она была одна, одна средь миллионов прочих,

Которых не волнует ничего.

***

Зима, чудесная ясная ночь,

Улицы полупусты,

Голова свободна от печали,

Лишь луна в главе моей,

Что янтарём сверкает в небе чёрном,

Разгоняя мрак, даря нам крохи света.

И я иду неспешным шагом,

Любуюсь царицею ночи,

Тишину храня в её покоях,

Преград не видя для своей души.

***

На платформе стоит поезд,

Белоснежный поезд грёз,

Отправляется в ночи ко всем он,

Я жду его, жду с нетерпеньем терпким,

Нетерпеньем мира грёз.

Мира, что жду уже давно,

Но всё уходит от меня он,

Успокоится не позволяя мне,

Даря лишь смутных образов картины,

Не позволяя глубже погрузиться мне,

Оставляя в этом мире.

Бич народов

Чёрный фолиант, окаймлённый златом

Я держу в руке.

Словам его чернильным я не верю,

Мысли же его не принимаю я,

Ведь суть его — обман,

Обман наивных и тупых,

Что суть понять не могут.

Мне не жалко их. Совсем.

Ведь они не видят очевидной лжи,

Лжи, что им втирают с умным видом

Те, кто сам в эту брехню не верит,

Но продают это под видом все спасенья,

Без которого и стар и млад страдал.

Смутное видение

Кровавый круг на абсолютно чёрном небе

Дымом туч не может быть сокрыт.

Двенадцатый удар мне слышен глухо,

От ветра я укутался в пиджак.

Уже не жду ответа на вопрос,

Что так не задал я.

Но слышу громом в небе голос,

Тихий, нежный голос с нежной хрипотцой.

И вижу её я в красном цвете,

Ту самую, что видеть не мечтал.

Застыл пред ней, как истукан,

Она мне пальчиком по груди провела,

И я упал, зашедшись в крике,

В крике, который так никто не услыхал.

— 7—

I

Я — необычайно важная сегодня и всегда персона,

Король трепещет предо мной.

Упрекнуть меня нельзя никак,

А кто ж позволит это для себя –

Казнён мгновенно будет.

Ведь я — наиважнейший в мире человек.

Никто не может и коснуться до меня,

И я способен делать всё,

Что мне угодно будет.

Нет ограничений всяких для меня!

II

Сегодня утром ранним

Пришла мне в голову

Одна преинтересная мыслишка,

О том, как сэкономить пять рублей,

Как заработать позже миллионов десять,

Ну а потом забрать ещё

Зачем-то выкинутый плащ.