Не от мира сего

— Вставай, спящая красавица, — нервно взвизгнула девица, поддев ногой опрокинутый бурдюк.

От осознания ужаса всего происходящего Егор вскочил на ноги и с нарастающей волной паники принялся себя ощупывать с ног до головы.

— Нет, нет, нет, — принялся причитать он, шаря руками по своему телу. — Нет, не может быть!

Теперь и в его голосе начали просыпаться нотки истерики.

— Еще как может, — развязно сказала девица, со всей силы пнув бурдюк, в котором вчера Егор принес молоко волшебной козы.

Девица устало опустилась на траву, достала папиросу, закурила. Затем обхватила колени руками и принялась молча думать, немигающим взглядом смотря прямо перед собой.

Немного успокоившись, Егор на негнущихся ногах подошел к Ахальо и опустился рядом с ним.

— Это изменения? — хриплым голосом спросил он.

Ахальо выпустил струйку дыма сквозь вытянутые трубочкой губы и покачал головой.

— Будем надеяться, что да, — грустно улыбнулся он. — Потому что если в этом виновато молоко вчерашней козы, то…

Он замолчал и отвел взгляд в сторону.

— Тогда это навсегда, да? — Егор безуспешно старался заглянуть в глаза спутнику.

Чародей щелчком отбросил в сторону окурок, выпустил дым через ноздри и, поднявшись на ноги, просипел:

— Скажем так. Если не навсегда, то уж по крайней мере надолго.

Ахальо принялся собирать разбросанные по поляне вещи и складывать их в мешок. Немного поразмыслив, Егор начал ему помогать.

— А почему вещи раскиданы? — озадаченно спросил мальчик.

Чародей на миг остановился и, словно смущаясь, сказал:

— Понимаешь, малец, когда я обнаружил, ну, все это, — он провел рукой по своему телу, на мгновенье задержав руки на груди, после чего вздрогнул, — я сильно расстроился. Очень сильно. А что делают расстроенные тетки, ты знаешь?

— Что? — наивно спросил Егор.

Ахальо тяжело вздохнул:

— Они начинают швырять все вокруг и обвинять саму вселенную в своих бедах, но только не себя.

— Но ведь это так! — возмущенно пискнул Егор.

— Вот! — Ахальо поднял вверх указательный палец. — Ты уже мыслишь, как настоящая тетка, правда, еще маленькая.

Егор возмущенно бросил на пол покрывало и надулся. Увидев это, Ахальо засмеялся, обнажив маленькие белые зубки.

— А Вы красивая, — уважительно сказал мальчик, и смех сразу же стих.

Лицо чародея помрачнело, и он буркнул:

— Ладно, хватит лясы точить, давай, помогай собирать вещи, пора в путь выдвигаться. Такими темпами мы еще долго будем до границы Дуумвирата топать.

Собрав вещи и наскоро позавтракав, путники двинулись по протоптанной дороге прямо на юг. По крайней мере, Ахальо утверждал, что граница находится именно с той стороны. Океан куда-то чудесным образом подевался, теперь вместо него шумел по-осеннему золотистыми кронами деревьев лес, то тут, то там блестели серебристые ленты ручейков. С другой стороны раскинулись изумрудного цвета поля с вкраплениями желтых и небесно-голубых цветов; на этих полях мирно паслись животные, отдаленно похожие на коров и вчерашнюю козу. Они мирно щипали травку, что придавало пейзажу некую умиротворенность. Егор время от времени останавливался и разглядывал диковинные пейзажи. Особое неудобство вызывали естественные потребности, такие как опорожнение мочевого пузыря. Егор никак не мог привыкнуть к новой физиологической особенности. Он выискивал кусты, прятался в них, после чего долго поправлял одежду. Чародей, видимо не испытывавший проблем данного рода, смотрел на него с неодобрением.

— Малец, ты чего там застрял? — в очередной раз окликнул его Ахальо и, нахмурившись, посмотрел вперед — на горизонте показалась группа всадников. — Вот черт, — сплюнул в сердцах чародей. — Малец, иди сюда, держись меня. Ничего не говори.

Егор послушно подошел к спутнику и принялся идти рядом с ним чуть ли не в ногу, уныло понурив голову. Минут через двадцать группа всадников поравнялась с ними. Купцы, заросшие щетиной и пропахшие потом, с выпученными глазами посмотрели на двух симпатичных путниц, бредущих по магическому тракту.

— Фью, — присвистнул один из них и поправил шапку на затылке. — Здорово, девицы! Не присоединитесь к нашей скромной компании?

Раздался хохот, затем другой добавил:

— Драз, ты ослеп? Им же в другую сторону!

И снова смех.

— Вижу, — обиделся Драз. — Но ради той чернявой симпатяги я готов развернуть коня обратно в сторону Дуумвирата.

Последние слова купца потонули в общем гоготе.

— Не хочешь за сбрую подержаться, красавица? — ухмыльнувшись, спросил третий купец и преградил путь Ахальо.

Чародей поднял налитые бешенством глаза и с такой злобой посмотрел на нахала, что тот отпрянул.

— В жопу себе засунь свою сбрую, — процедил он, крепче сжимая руку Егора.

— Ну-ну, — нервно усмехнулся купец. — Ты чего такая строптивая, красавица?

Он дернул поводья и уступил дорогу заколдованным путникам. Молча, полностью игнорируя смешки, Ахальо с Егором прошли мимо купцов и, стараясь не бежать, пошли дальше.

— Эй, красавицы, — окликнул их Драз. Путники остановились, и мышцы Ахальо инстинктивно напряглись. — Будьте осторожны. По тракту не только мирные купцы ходят. Имейте ввиду.