Не плачь, Рапунцель!

Я массировала виски, болезненно кривясь.

– Что? Голова? Мигрень, да? Это на перепады давления. Я сейчас коньячку тебе в кофе, – засуетилась моя добрая подруга.

– Не надо коньячку, – остановила я ее. – Это не мигрень. Какая-то мысль в голове бьется, бьется, да никак не пробьется.

– А с чем связана? – заинтересовалась Ирка.

Она знает мою давнюю привычку отправлять идеи дозревать в подсознание.

– Знать бы. – Я поморщилась, покосилась на Вадиков мобильный с фото «пирата» Бабкина на экране. – Вроде бы с волосами. С дредами чудища, косами Рапунцель, космами рок-музыкантов…

– Не вижу связи, – признался Архипов.

– А она есть, – уверила я. – Только я тоже ее пока не вижу.

– Ну и ладно, не напрягайся, не присматривайся. – Ирка сунула мне в руку чашку. – Ты пей, пей. А связь сама проявится раньше или позже.

Я понюхала чашку:

– Ты все-таки плеснула мне в кофе коньяка?

– Почему – тебе? Я всем плеснула! Пейте уже, и пойдем по домам – отдыхать. Такая беспокойная жизнь в этой вашей культурной столице…

Разбегались мы в разные стороны: Ирке на Горьковскую было удобнее добираться с метро «Гостиный двор», нам с Архиповым на «Девяткино» – со станции «Площадь Восстания».

Вадик, в отличие от меня, еще не нагулялся и то и дело останавливался, привлеченный очередной достопримечательностью:

– О, смотри, музей Яндекса! Зайдем? Это интересно.

– Интересно, – согласилась я на ходу. – Мы там были. Все экспонаты действующие, так что сын под руководством папы поиграл в допотопные компьютерные игры, а Колян пощелкал клавишами древнего устройства, на котором учился программировать в далеком детстве.

– А ты?

– А я с удовлетворением констатировала, что мой Apple iMac G4, на котором я написала с полсотни романов, уже достойный музейный экспонат. Подержу его еще лет двадцать, до сорока, и ему цены не будет!

– Нормальная инвестиционная стратегия, – одобрил Архипов. – Так что, зайдем?

– Нет смысла, там экскурсии по предварительной записи. – Я увидела зеленый сигнал светофора и зашагала через улицу.

Недалеко ушла: Вадик и на другой стороне нашел, на что отвлечься.

– О, Музей становления демократии! – Мой спутник притормозил у розового здания с атлантами. – Надеюсь, с древнегреческих времен? Атланты вроде как намекают…

– Написано же: «в современной России». – Я указала на табличку. – Атланты вводят в заблуждение.

– Все равно зайдем, – решил Архипов. – Билеты, наверное, недорогие. Демократия должна быть общедоступной.

Не дожидаясь моего согласия, он вошел в здание. Я нехотя последовала за ним.

Оказалось, Музей становления демократии в современной России не пережил ковид. Как прекратил работать в локдаун, так уже и не открылся.

– Какой-то нехороший символизм, – сказал Вадик, но осмотрелся на парадной лестнице (бледно-зеленые стены, лепнина, статуи) и успокоился: – Хотя бы атланты живы-здоровы.

– Отлично, атлантов проведали, можем идти дальше. – Я очень старалась не злиться.

Мы, петербуржцы, должны с пониманием относиться к тому, что наш город вызывает интерес у туристов буквально на каждом шагу.

– Не пойму, это клоны? Или они все-таки разные?

Вадик закачался в простенке между соседствующими атлантами, рассматривая то одного, то другого, то одного, то другого… Точь-в-точь, как Ирка, когда сравнивала фотографии двух разных Бабкиных…

Пф-ф-ф! Шумно, с фонтаном брызг, вынырнула из темных вод рыба-кит – меня наконец озарило!

– Что? Лена! – Испуганный Вадик кинулся поднимать меня с мраморной ступеньки, на которую я обессиленно опустилась. – Что с тобой? Тебе плохо?!

– Тс-с-с, – прошептала я, закрывая глаза. – Не шуми, дай минуточку, чтобы осознать…

Я привалилась боком к стене и через пару секунд услышала:

– Ты далеко ушла? Бегом обратно! Тут Елене плохо!

– Мне хорошо, – возразила я, но кто бы меня слушал!

Архипов встревоженной скороговоркой рассказывал Ирке, что случилось (хотя сам не понял!) и где нас искать. Атлант, у ног которого я вполне удобно устроилась, взирал на меня сверху вниз непроницаемыми белыми глазами и равнодушно помалкивал.

Ж-жах! Тяжелая дверь распахнулась, ударив в стену так, что атланты содрогнулись.

– Спокойно, я в порядке! – Я поспешила встать навстречу взлетающей по ступенькам подруге.

– Точно? – Ирка схватила меня под руки, пытливо заглянула в лицо.

– Точно! – Я осторожно высвободилась.

Подруга оглянулась на Архипова.

– Тогда что это сейчас было? – спросил он с претензией.

– А это меня осенило.

– Чем? Пудовым крылышком ангела-хранителя города? С размаху и точно по голове, да?

– Не знала, что ты умеешь так язвить, – приятно удивилась я и одной рукой похлопала по плечу Вадика, а другой – Ирку. – Друзья мои, я внезапно поняла нечто важное. Мы перепутали атлантов, тьфу, братьев, в смысле, Бабкиных! Квартиру в Мурине снимал не Арсений, а Артур!

– Обоснуй, – потребовал Архипов.

– Мы вычислили эту квартиру по фото в аккаунте, владелец которого – Арчи Бабкин, – напомнила я. – Мы думали, Арчи – это Арсений, но так же мог назваться и Артур! И это, оказывается, он у нас музыкант, вы вспомните фото на аве: там ведь мужик с гитарой!

– И в бандане, – задумчиво добавила Ирка.