Не проси моей любви

«Нет, ты не кричал. Я проснулся и решил заглянуть к тебе и Сашке, проверить, в порядке ли вы. Сашка спал, а ты…» — Аркадий развел руками.

«Слушай, — после паузы заговорил Герман, — ты веришь в переселение душ?»

«Что?» — брови Аркадия поползли вверх.

«Ну, в реинкарнацию, в прошлые жизни или как это называется».

«Нет. Я думал, что и ты не веришь».

«Я тоже так думал».

«А теперь?»

«Теперь мне в голову лезет всякая хрень. Может, у меня шизофрения? Или нервный срыв? Или обыкновенный жар?»

Слегка нахмурившись, Аркадий потрогал его влажный лоб да так и не смог заставить себя убрать руку. С какой-то отчаянной жадностью провел пальцами по лицу Германа, через бровь к виску… ниже, ниже, от скулы к подбородку… еще ниже… обхватил за шею и замер, пристально глядя ему в глаза.

«Ты скучаешь по ней?» — пробормотал Герман.

«По ней?..» — вопросительно повторил Аркадий.

«По Регине».

«Да. — Он еще раз прикоснулся ко лбу Германа. — Жара у тебя нет».

Они смотрели друг на друга в упор, не мигая.

«Давай наложим тебе повязку. И оденься, пожалуйста. Тут холод собачий».

Тогда только Герман обнаружил, что ужасно замерз. И припомнил еще одну странную деталь. Точнее, осознал. Все это время — от момента, когда он ощутил присутствие в номере кого-то или чего-то постороннего, и до момента, когда появился Аркадий, — по закрытому помещению гулял ветер. Не сильные порывы, но такие, какие невозможно было объяснить наличием щелей между рамами и под дверью.

11

Длинные сильные пальцы метателя ножей стиснули ее грудь, и Нора издала вопль разъяренной Деметры, изнасилованной Зевсом. Да, молодой негодник, возомнивший себя богом, буквально изнасиловал ее, несмотря на легкий жар и прочие неблагоприятные факторы. Он выглядел усталым во время вечерней прогулки, но после горячего душа и перевязки, которую сделал ему доктор Шадрин, явившийся в лазарет ровно в десять вечера, как было условлено, у него открылось второе дыхание и пробудился сексуальный аппетит. У Норы же, напротив, желаний не было никаких, кроме как выспаться в спокойной обстановке. Первый раунд она с грехом пополам выдержала, чтобы Герман не подумал, что она все еще злится на него из-за Мышки (на самом деле она, конечно, злилась… так, самую малость), но когда он, чуть передохнув, снова подмял ее под себя, выразила свое возмущение довольно громко и не очень цензурно.

— Да, да, ругайся, — усмехнулся Герман. — Ты знаешь, я это люблю.

— Леська, небось, не ругалась? Послушно раздвигала ножки?

— Стерва, вот ты кто!

— Потаскун!

— Ведьма! — Он поддал жару. — Гори заживо!

И точно, она горела. Внутри нее бурлила вулканическая лава. Герман с размаху хлестал ее по ягодицам, таскал за волосы и вообще вел себя как буйный психопат. Таким агрессивным и возбужденным Нора его еще не видела. Казалось, он будет насиловать ее — страстно, грубо, ненасытно, — пока не свалится замертво.

— Прекрати! — хрипло выкрикнула она, несмотря на то, что потрясший ее оргазм был одним из лучших в ее жизни. И добавила умоляюще: — Герман, хватит… Я понимаю, что из тебя выходит напряжение последних дней, но ты абсолютно невыносим! Абсолютно! Успокойся, прошу тебя. — Тут она попыталась погладить его по голове и заработала пощечину. — Ах ты, гаденыш!

Постанывая от боли в раненой руке, он обхватил ее за бедра, наполовину стащил с кровати и ткнул кулаком в затылок, так что она почувствовала себя тряпичной куклой, которую перевесили через ширму театральной сцены.

— Ревнивая сучка, — нашептывал Герман. — Чертова собственница. Получай!

Нескончаемое извержение в бездонные глубины, бешеная пульсация, одуряющее наслаждение… дикость, злость и восторг.

— Я жива? — прошептала она чуть погодя, очнувшись на краю кровати. Услышала дыхание лежащего рядом Германа, увидела дерзкую ухмылку на бледном лице. — Герман.

— Что?

— Свинья ты паршивая!

Он зевнул.

— Неужели?

Провел пальцами по внутренней стороне ее бедер и, продолжая ухмыляться, вымазал липкими соками ее губы и щеки.

— Ты моя красотка.

Ну, это уж слишком!

Спрыгнув с кровати, она выдернула из джинсов паршивца черный кожаный ремень и этим сложенным вдвое ремнем прошлась, для начала не очень сильно, по его худощавой спине.

— Вот это да, — усмехнулся Герман, глядя на нее весело поблескивающими глазами. — Вот это поворот.

Он сказал, что строптивый щенок вроде меня заслуживает только одного…

Наконец-то! Наконец она позволила себе это. Из горла ее вырвался громкий ликующий крик. Ну держись, топ-модель!

— Дорогая, ты прекрасна, — скалил зубы Герман. — У тебя сперма течет по ногам. Ты в курсе? Ах, что за зрелище! Ты прекрасна.

Она приостановилась на минутку, чтобы отбросить со лба прядь волос. Окинула его восхищенным взглядом.

— Ты тоже. — Расхохоталась во весь голос. — Почему я не делала этого раньше?

Лежащий ничком в позе насмешливой покорности Герман казался мифологическим персонажем, пришельцем из какого-нибудь Лориэна. Забинтованное предплечье подчеркивало его уязвимость, но выражение лица и комментарии портили все дело.