(Не) родная

— Да перестань, — нервно улыбаюсь. — Вряд ли твои слова на что-то повлияли.

— Все равно. Пойдем.

Гордеев берет меня за локоть и, не давая опомниться, практически впихивает в кабинет заведующей.

— Добрый день, можно? — пищу я, дрожащим от волнения голосом.

— Здравствуйте. — Алексей явно гораздо увереннее в себе.

— Проходите. — Галина Витальевна сканирует нас взглядом поверх очков. — Вы по какому вопросу?

Устало откидывается на спинку своего кресла и жестом предлагает нам присесть напротив.

— Мы по поводу девочки, — сажусь на стул и нервно разглаживаю папку с документами на своих коленях. — Сони Изюмской.

— Что с ней не так? — Бровь заведующей вопросительно приподнимается, а глаза подозрительно прищуриваются.

— Все так… просто вот… — так и не сумев взять себя в руки и сказать все, что хотела, просто протягиваю ей папку.

— Что «вот»? — хмурится Галина Витальевна, скептически глядя на меня.

— Я собрала документы… справки кое-какие… — судорожно всхлипываю и понимаю, что сейчас опять разревусь. Так не вовремя. Алексей неожиданно сжимает мою ладонь под столом и придает уверенности.

— Я хочу удочерить Сонечку. Вы же знаете об этом… Откуда взялись приемные родители?

Галина Витальевна снимает очки и трет переносицу пальцами. Ничего не понимаю, почему она молчит?

— Не я это решаю, а органы опеки. — Заведующая разводит руки в стороны, безжалостно вгоняя гвоздь в крышку моего гроба. — Я сама ничего не знала до последнего момента…

— Как такое может быть? — Спокойный голос Алексея разбавляет накаленную атмосферу вокруг.

— Познакомились, девочка им понравилась. — Галина Витальевна неопределенно пожимает плечами. — Не могу же я их отговаривать.

— Действительно, — хмыкает Гордеев. — Вы же знали, что Таисия хочет удочерить эту девочку… — тянет он лениво. — А по закону усыновители из нашей страны имеют приоритет. Разве нет?

— Имеют, — соглашается заведующая и недовольно поджимает губы. — Но Таисия не подавала документы в опеку. И нигде не написано, что она хочет стать усыновителем. Вот будет заключение на руках…

— Если я прямо сейчас подам документы? Еще же не поздно? — с надеждой спрашиваю и кусаю губы. Господи, как же нервно все это.

— Не поздно, но… — Галина Витальевна смотрит на меня как-то странно, снисходительно или с жалостью и стучит пальцами по столу.

— Что-то не так?

— Та пара в браке, и финансовые возможности у них гораздо лучше… Девочке нужна операция… Были бы вы хотя бы замужем… — Заведующая загибает пальцы, перечисляя все мои недостатки и беспощадно добивает: — А так, думаю, у вас не будет шансов. Да и не успеете вы получить заключение из опеки. Мой вам совет: выберите другого ребенка.

— Вы в своем уме? — пораженно смотрю на нее. В голове не укладывается, как кто-то может так говорить. — Это моя девочка. Моя! — вскакиваю, не справившись с эмоциями, припечатываю ладони к столу и подаюсь вперед. — Она сама меня выбрала, мне не нужна другая!

— Ничем помочь не могу, — фыркает Галина Витальевна и равнодушно пожимает плечами.

— Не можете или не хотите? — Алексей вновь приходит на помощь.

— Даже если бы хотела…

— Ну это же бред! — Глаза вновь наполняются слезами, а горло сковывает спазм. — Дайте мне телефон, я им позвоню, мы договоримся.

— Простите, но нет, — качает она головой. — Я не имею права.

Не могу больше слушать все это. Забираю документы и выбегаю из кабинета, громко хлопнув дверью. Слезы душат, а сердце разрывается на части. Неужели нельзя ничего сделать и я потеряю Сонечку навсегда? Нет, я не могу… Не хочу терять еще одного ребенка…

Глава 15 Алексей

Тася забирает папку с документами и выбегает из кабинета. Титаническим усилием воли заставляю себя не рвануть следом, вместо этого сжимаю руки в кулаки и окидываю заведующую пронзительным взглядом.

Дама в годах, с короткими рыжими волосами и ярко-красными губами, вытянутыми в одну тонкую линию. Маленькие глаза на обрюзгшем лице смотрятся нелепо и увеличиваются лишь за счет толстых диоптрий. Галина Витальевна… имя-то еще какое.

Она нервно барабанит пальцами по столу и молчит. Замечаю несколько толстых перстней и невольно усмехаюсь. Явно не бедствует, но зарплата вряд ли позволяет так шиковать. Цепь на шее и массивные серьги, тоже из золота, дополняют картину. Как цыганка прямо, да и взгляд такой же черный и тяжелый. С такой по-человечески не получится. Может, и к лучшему.

— Давно ты здесь работаешь? — демонстративно «тыкаю», чтобы расставить места в пищевой цепочке, и вольготно откидываюсь на спинку стула. Шутки кончились, как, в общем-то, и мое терпение. Чем быстрее эта курица все поймет, тем лучше для всех.

— Не помню, чтобы мы переходили на «ты», — недовольно фыркает Галина Витальевна и сердито прищуривается. Всем своим видом показывает статус, пытаясь поставить меня на место. Аж смех разбирает, но мое лицо остается невозмутимым.

— Я задал вопрос, — сухо напоминаю, с легкостью выдерживая ее взгляд. Точнее, давлю своим и выигрываю дуэль.