Не с той стороны земли

Прописи ошибаются, хроника врет,
      ветер прекрасно знает, когда закончится лед,
рыба, даже ломясь на нерест, учитывает расклад,
так и мы:
когда пять (а потом семнадцать) кораблей
      врываются в гавань, где ждет вражеский флот,
они твердо уверены – кто-то придет назад.

Это сумма шансов на следующий раз.

Это логика океана, тех, кто ходит в нем,

          и уходит в него,
тех, кто временно над водой и сам вода,
а еще безумие, и расчет, но под ними —
       слоистое медленное мастерство,
потому что волна и война и строка не кончаются
               никогда.

И кто-то должен встретить их там, тогда,

где наступит это «сейчас».

А потом, когда в небе все же погаснет

         старинная рыжая медь,
можно зайти к Помпею и объяснить:
обязательно – это плыть и не умереть,
потому что через неделю опять плыть —

даже если некуда, нечем, некем прийти назад –

кто-то придет назад.

«В тот момент, когда в тексте…»

В тот момент, когда в тексте (на сцене, на улице)
             рассыпаются стены
и из каждой точки больше нет пути по прямой,
запоминай – правила неизменны —
если ты действительно хочешь возвратиться домой:

гуси, вóроны – все равно не дают ответа,

все трамваи вписаны в какой-нибудь стих,
не убий тех, кто вдруг попросит об этом,
даже если нет на свете пользы от них,

зато

есть война – не запоминай, вероломна,

есть вода – бесследна, не туда, никогда,
есть волна – любая пронесет мимо дома,
есть слова – в них тоже лучше не попадать

и еще —

проплывая подледными морями Европы,

где сирены обещают недальний рай,
не называй свое имя незнакомым циклопам
и знакомым, если можешь, не открывай.

«Что ни пробуешь – масло, сепию, карандаш…»

Что ни пробуешь – масло, сепию, карандаш,
красные крыши, переулки, пески и льды…
Что же такое сделать, чтобы счастье
         проникло в этот пейзаж?
Просто добавь воды.
Чтобы гремела, шуршала, собою считала дни,
ломилась морским коньком, лежала стеклом,
только вздохни, только голову поверни,
вот она, за углом.
Вот она идёт, как таймень на прикорм, на строфу,
             на ударный слог —
тело из солнца и сна, пенный сугроб,
видно, какой-то такой ее и выдумал Бог,
начиная потоп.

«Белоглазое змеечудовище наблюдается у мыса Чауда…»