Не с той стороны земли

Извините, он говорит, у меня темно,
там, снаружи, гудит большое веретено,
оно тянет свет, дрожа, теребя, дробя,
и наматывает, наматывает на себя.

И теперь среди родных и дальних планет

и порядка нет, и даже хаоса нет,
потому что, представьте, и для хаоса нужен свет…
И для хаоса нужен смысл, начало, число,
то, что падает вниз, вырабатывая тепло.
А у нас – такое несчастье – плывет, гудит,
за окном на меня глядит, без окна – глядит.
Свет слоится, льется, мерцает словно слюда —
звезды, улицы, лица, встречные поезда,
все мои слова, гудя, уходят к нему, туда…

Я его понимаю – что я ему скажу?

Постою под окном, фотонами пожужжу,
может, варежки или шарфик ему свяжу.

«Лети, куда хочешь, лепесток…»

Лети, куда хочешь, лепесток,
все равно по-нашему не бывать —
и ветер слаб, и расклад жесток,
и немного осталось воевать
до южного моря, где край всему,
и время вываливается вперед
в гостеприимную тьму.

Лети, в уравнении простом

пока есть пробел – в воздухе проплясать,
портсигар – что-нибудь закурить,
все равно ни выжить, ни описать.
Моисей говорил с горящим кустом,
пока горит, можно поговорить.

Лети, по кромке, по ободку

и если когда-нибудь с запада на восток
заберешься в почти знакомые наощупь края,
в окно к случайному старику,
это буду не я.

«Развалился мост, рассыпался черепками…»

Артему

Развалился мост, рассыпался черепками,
нет дороги по обе стороны полночной реки,
что ж, до страны Гаваики между синим морем
      и недлинными облаками
как-нибудь доведут полинезийские языки,

как-нибудь, по слогам, лови глагол, наводи гарпун,

целься,
не гляди, куда подступает вода,
по грамматике дальше сна протянутся тросы,
         потом рельсы,
через Млечный путь дойдут поезда.

«Не входи никуда, никогда, не зажигай свет…»

R. K.

Не входи никуда, никогда, не зажигай свет,
не смотри в зеркала – да не увидишь зла.
этот город берут с позиции Эгильетт,
забудь, где она была.
Не ищи, не свищи, напиши роман о любви,
сентиментальный, с моралью, с прописью на полях,
осуществи, вернее, овеществи
все перемены блюд и движенья тел, формы одежды,
желанья, предел, пробел, этот залив выдумал стеклодел,
в белом дыму, в огне, в больших кораблях…
Нет, не открывай, там простой замок и простой секрет,
времени нет, все врастает во все везде, если не опознать
поворот планет, случай уйдет кольцами по воде,
если назвать, составить, сложить, сопрячь,
просто понять – и этим подать сигнал, ляжет узор, пока никем
                     не воспет,
Город Тулон берут с позиции Эгильетт,
тот, кто увидел это – уже пропал.

«Окликают звезды проблеском острым…»