Не считая собаки

— Кое-что все-таки есть хорошее, — оживился Ти-Джей, бросаясь обратно к панели и щелкая кнопками. — Я тут проиграл несколько сценариев бомбардировки Берлина. — Серые пятна на экранах едва заметно сменили конфигурацию. — Промахи мимо цели, сбитый самолет, подстреленный летчик, даже пробовал устранить сразу и летчика, и самолет. Так вот, конечный исход во всех случаях получается прежним. Лондон все равно бомбят.

— Это радует, — хмыкнул мистер Дануорти.

— Да, уже кое-что, — согласился я. Самому бы еще в это поверить…

Сеть замерцала, и появился Финч. Дождавшись, пока Уордер поднимет занавеси, он направился прямиком к мистеру Дануорти.

— У меня отличные новости касательно… — Он заметил меня и осекся. — Буду в вашем кабинете, сэр.

— Мне нужно знать, что замышляет Финч, — заявил я. — Вы послали его утопить Принцессу Арджуманд?

— Утопить? — Ти-Джей расхохотался.

— Признавайтесь, — не отставал я. — И только попробуйте сказать, что вы не уполномочены.

— Мы действительно не можем открыть вам суть задания Финча, — вмешался мистер Дануорти, — но уверяю, Принцессе Арджуманд ничего не грозит, а результаты, когда задание будет выполнено, вас обрадуют.

— Если Генри планирует возвращаться, — проворчала Уордер из-за пульта, — давайте я его уже отправлю, потому что мне нужно открывать получасовые интервалы для Каррадерса.

— Данные от криминалистки нам понадобятся как только, так сразу, — сказал я мистеру Дануорти. — Постараюсь еще заглянуть сегодня вечером или завтра.

Мистер Дануорти кивнул.

— Вы что, думаете, у меня времени вагон? — поторопила нас Уордер. — Я пытаюсь…

— Хорошо, хорошо. — Я двинулся к сети.

— В какое время вас возвращать? — поинтересовалась Уордер. — Пятью минутами позже отбытия сюда?

Надежда замаячила передо мной, словно одна из бесчисленных уордсвортовских радуг.

— Я могу вернуться в любое время, какое пожелаю?

— На то и путешествия во времени, — буркнула Уордер. — Некогда мне вози…

— Тогда полпятого.

Если повезет, у меня будет двадцатиминутный сдвиг, и ярмарка уже совсем закончится.

— Полпятого? — переспросила Уордер грозно. — Вас там не хватятся?

— Нет. Теренс будет только рад подольше отлынивать от катания на пони.

Уордер, пожав плечами, начала вводить координаты.

— Идите в сеть, — велела она и нажала «отправить».

Сеть замерцала, и я, поправив канотье и галстук, бодро зашагал обратно на ярмарку. Небо по-прежнему хмурилось, поэтому определить время по солнцу не представлялось возможным, но толпа вроде бы поредела. Уж половина четвертого-то наверняка есть. Я подошел к барахольному прилавку сообщить Верити, что новостей никаких.

Верити на месте не оказалось. Прилавком заведовали Роза и Лилия Каттисборн, которые тут же начали впаривать мне серебряный молоток для колки сахара.

— Она в чайном шатре, — сказали сестры.

Увы, в шатре ее не было, зато там нашелся Сирил, судя по всему, весь день тешивший себя надеждой, что кто-нибудь обронит сэндвич. Я купил ему булочку с изюмом, а себе каменное печенье и чашку чая и понес немудреное угощение к площадке с кладом.

— Как вы быстро, — удивился Теренс. — Вовсе не обязательно было торопиться.

— А сколько времени? — У меня возникло нехорошее предчувствие. — Мои часы остановились.

— «Я же говорил, нельзя смазывать их сливочным маслом», — процитировал Теренс. — Пять минут первого. Может быть, хотите немного покатать детишек на пони? — безнадежно осведомился он.

— Нет, спасибо.

Теренс угрюмо поплелся к подъездной дорожке, а я остался пить чай, грызть каменное печенье и размышлять о превратностях судьбы.

День тянулся бесконечно. Камелия, выклянчившая у кого-то из сестер еще пятипенсовик, полдня просидела на корточках у площадки с кладом, разрабатывая стратегию.

— Мне кажется, главного приза тут нигде нет, — заявила она, просадив двухпенсовик на номер два.

— Есть. Сам зарывал, хочешь верь, хочешь нет.

— Я вам верю. Преподобный мистер Арбитидж видел, как вы зарывали. Но, может, кто-то успел выкрасть приз, когда никто не видел?

— Здесь все время кто-то вертится.

— Могли подобраться тайком, пока мы разговаривали.

Камелия вновь устроилась на корточках, а я принялся грызть печенье, которое оказалось еще тверже, чем на распродаже выпечки после молебна за ВВС, и раздумывать о епископском пеньке.

Может, кто-то выкрал его тайком, когда никто не видел? Да, я говорил, что на пенек охотников не найдется, но если посмотреть, что люди покупают на барахолках… А значит, не исключено, что какой-нибудь мародер все же выковырял его из-под обломков. Или Верити права, и его вынесли из собора еще до налета. Либо он был в соборе во время бомбежки, либо нет, рассуждал я, глядя на расчерченную песчаную площадку. Других вариантов не дано. В любом случае где-то он должен быть. Но где? В восемнадцатой? В двадцать пятой?