Не срывай голубых гиацинтов

Время тянулось медленно, и им двоим надо было бы хорошенько выспаться перед вечерней конференцией, но так получилось, что Роберту не удалось поспать этой ночью. Поняв, что сон отказывается приходить, он пошел в лабораторию и еще раз перепроверил все необходимые записи, ждущие своего часа на столе. Все было в порядке. Завтра специалисты выведут записи через кинопроектор, но это уже их головная боль, их задача, но от Роберта и Астрид требовалось приехать пораньше, чтобы сделать всю эту сложную процедуру.

Утром самого важного в жизни Роберта дня в доме было тихо. Астрид безвылазно находилась в своей комнате, а Роберт уже откровенно клевал носом за обеденным столом на кухне. Он все же решил поспать, и, как только голова коснулась подушки, сон пришел практически моментально.

Ему снилась Астрид. Астрид и море. Неспокойное и бушующее, волнами оно рассекало пространство вокруг стоящей по колено в воде юной фигуры. Пасмурные облака грохотали, порождая ужасающе красивые звуки, и вот-вот готовы были разразиться ливнем. А Астрид все стояла на одном месте спиной к берегу. Ее расслабленная поза заключалась в покорности рук, которые поддевались сильным ветром, и едва опущенной голове. Роберту почудилось, что она стоит там уже вечность — во сне время всегда течет совсем иначе. Он хотел окликнуть ее, позвать, но через секунду ее вдруг поглотила исполинская волна, заключив в свои ледяные объятия. Наверное, отвези ее Роберт даже в неблагоприятное с точки зрения погоды место, она все равно была бы рада. В его сне она смиренно скрылась в потоках воды, и в этот момент Роберт проснулся.

Взгляд тут же упал на стоящие на прикроватной тумбе часы. Роберт встал настолько резко, что немного закружилась голова. Конференция состоится через три часа, а он только-только проснулся. Стряхнув с себя наваждение сна, он пошел в ванную, умылся и, готовый собираться, спустился вниз на кухню.

Боковое зрение не сразу подметило то, что ему бы стоило подметить в ту же секунду. Прошло около минуты, прежде чем Роберт застыл и медленно обернулся. На полу, дорожкой уходя в гостиную, валялись знакомые ему гиацинтовые белые лепестки. Они валялись небрежно, словно кто-то шел с осыпающимся букетом в руке. Но это не был букет.

Так, словно в гостиной его ждала кара небесная, Роберт сделал несколько медленных шагов.

Астрид стояла там. Обзор на нее открылся не сразу, поскольку она стояла сбоку от камина, застывшая, как изваяние. Увидев Роберта, ее глаза сделались большими. Сам Роберт не увидел ничего. Обескураживающее ничего на тех местах юного тела, где ранее распускались молочно-нежные цветки. Их больше не было. Разум логически вывел теорию кощунственного допущения, свершенного, пока он спал, но Роберт слышал голос разума неотчетливо. В нем медленно, но верно закипала ярость.

— Вы обещали мне… — губы Астрид подрагивали, когда она заговорила. — Вы нашли его, но… Я сама. Я все сделала сама.

Бессвязное лепетание бессмыслицей пролетало мимо его ушей. Роберт надвигался на нее почти бесшумно и, наконец, остановился в сантиметрах, кривя лицо в гримасе непередаваемой злобы.

Все было ясно. Ясно и теперь уже безвозвратно.

В лихорадке и тумане Роберт ударил ее.

Это было самое страшное, что могло произойти, и самое сладкое одновременно. Роберт посмотрел на свою руку — ни единой царапины от шипов. И тогда он ударил ее снова. Чтобы наверняка. Жестокий способ убедиться.

Отбеленная ужасом и неверием, Астрид схватилась за больную щеку.

— Ты… — сквозь зубы выдохнул Роберт. — Как. Ты. Могла?

Бледные губы Астрид обожгло крупными слезами.

— Мистер Эндрюс…

— Какая же ты дрянь, — Роберт качал головой. — Какая же ты маленькая, паршивая дрянь. После всего, что я сделал для тебя?

Кулаки пекли в нерастраченном гневе. Новая вспышка ярости охватила его разум, и Роберта окончательно настиг туман.

Он помнил, что были капли крови. Но прежде: он помнил стук головы о стену. Ничего такого — просто встряхнул за шкирку. Хорошенько. С удовольствием.

Время затерялось в триумфальном чувстве отмщения. За все. За самовольство, за ставшую бессмысленной конференцию, за погубленное будущее. Роберт обнаружил себя сидящим возле того камина. Он был бы готов поклясться, что ничего не произошло, если бы не собственные болящие ладони. Руки всё ещё фантомно ощущали, как крепко держали Астрид за футболку и как разбивались о ее щёку, оставляя наверняка безобразные синяки. Роберт смог вспомнить произошедшее в деталях только тогда, когда уже немного успокоился, и едва волочащая ноги в сторону входной двери Астрид явственно встревала перед глазами.

Все было кончено — все его амбиции и потуги, весь его энтузиазм и стремления. Едва соображая, Роберт поднялся в лабораторию — журнал открыт на странице с формулой лекарства, рядом колбы и пробирки. У Астрид было достаточно времени, пока он спал, а расписанный пошагово рецепт антидота понял бы даже ребенок. Все это как дважды два.