Не свое время

Перед божественной властью... Что ж делать? с тех пор

и во все времена

Верили все мы и будем не раз еще верить благим

увереньям владык,

Ибо мы судим, увы, не дела, а названия их,

Ибо не смысл и сущность явлений важны нам, но их

имена.

1985

246

* * *

Снова в сердце ребячливом радость, –

Блещет синью и золотом день;

Снова ветра и горечь, и сладость

Клонит липы цветущую тень.

Нет, ничто не исчезнет навеки,

Зря ты скучному веришь уму! –

О деревьях, траве, человеке

Ни грустить, ни жалеть ни к чему!

Да неужто такая беспечность

Возникала б во мне и в тебе,

Если б легких времен быстротечность

Нам угрозу таила в себе?

Как бы мы – и на миг! – забывали,

Что нам смертью грозит бытие,

Если б эти бескрайние дали

Создавались и впрямь для нее?..

1985

247

* * *

Сел мой голос летучий. От водки, ты шепчешь? От ветра!

От студеного ветра моих среднерусских полей

Сел мой голос. От колючего звездного света

Сел мой голос. А был всех нежней.

Всех нежнее и звонче. Как жизнь меня страстно любила!

Как любил ее я!

Не любовь ли мне горло мое застудила?

Так прости ж соловья, дорогая моя.

Он хрипит! Но поверь, что другого такого

Не сыскать! То, что спел он, не спеть никому!

Никому! Я даю тебе слово.

Так махни же без злобы рукой на прощанье ему.

Не суди! Не жалей! Ибо голос сорвавшая птица –

Та же птица! И те же крыла у ней, то же перо.

Ибо там, куда так она жадно и трудно стремится,

Лишь молчанием только и можно платить за добро.

1986

248

* * *

Живу не печалясь

И не беспокоясь:

Раз юность не в радость,

Так старость не в горесть.

Мне зрелые годы

Даруют смиренье:

Где нету свободы,

Там нет принужденья.

Ни то и ни это

Мне нынче не бремя:

Раз вечности нету,

Не страшно и время.

Пускай улетает,

Пускай не вернется:

Кто не выбирает,

Тот не ошибется.

Вернуть я не чаю

Мелькнувшего мимо;

Раз все не случайно,

Все необходимо.

1986

249

* * *

А все-таки я хотел бы

Прожить эту жизнь до конца.

Как нежно над вербою

У крыльца

Небо синеет

Бедной своей бирюзой,

Как сладко веет

Апрельский ветер сырой.

А все-таки я хотел бы

Эту жизнь до конца прожить.

Быть может, успел бы

Еще сложить

Я песню такую,

Такие найти слова,

Чтоб пели, ликуя,

Их ветер, кусты, трава,

Деревья и небо,

Извечного славя Творца!

. . . . . . . . . . . . . . . . . . .

А все-таки я хотел бы

Прожить эту жизнь до конца...

1986

250

* * *

Мы воспевали труд и добродетель,

Слагали гимны доблести и чести.

Ах, как носил над площадями ветер

Из края в край восторженные песни!

Мы научились с трепетного детства

Скрываться и таить себя за словом.

Нас не пугало грозное соседство

Высоких истин с обликом суровым.

Мы храбро раскрывали им объятья,

Не тратя время на пустые споры.

Мы в яркие их обряжали платья,

Чтоб нагота нам не смущала взоры.

Вплетали в кудри пурпурные ленты,

Несли венки, чеканили медали.

Мы возносили их на постаменты,

Чтоб нам они их славить не мешали.

Так отчего ж теперь я слышу вздохи?

Ведь вздох не слово! Он красноречивей.

Я верю в нас, певцов своей эпохи,

Мы говорить еще не разучились!

Нет! Мы, как прежде, верим в добродетель!

Мы сложим гимны доблести и чести!

Пускай опять над миром носит ветер

Из края в край восторженные песни!

1987

251

* * *

О слияние молнии с громом,

Ожидание яви без снов! –

Это небо – не Отчего ль дома

Изукрашенный звездами кров,

Где планет голубые стропила

Исчезают в сиянье из глаз!

Укрепи ж нас, Господняя сила,

Не оставь обессилевших нас.

Путь наш долог, непрям и тревожен;

Мы идем год за годом туда,

Где вздымается Сад – огорожен

Золотою стеною стыда.

Но, как пенье в Рождественский вечер

Сердцу светлый дарует покой,

Ты даруй нам надежду на встречу

После тяжкой дороги земной.

Да! За все за мои прегрешенья,

За разврат и сумятицу дней,

Со слезами прошу я прощенья! –

Но суди меня волей Своей!

Обреки меня каре жестокой,

Над душою сыновней скорбя! –

Но позволь мне – хотя б издалёка,

Хоть вполглаза – увидеть Тебя!

252

Ибо мертвая тяжесть забвенья

Мне страшней очистительных мук,

Что готов я принять со смиреньем

Из Твоих из Отеческих рук!..

1989

253

* * *

Только стыд, которым лето

На меду разводит тьму,

Только ужас, но об этом

Не расскажешь никому. –

Не поделишься ни с другом,

Ни с подругою своей

Тем мучительным недугом,

Что снедает с давних дней

Бедной юности! О Боже,

Как пугал меня тогда

Пробегающий по коже

Холод Страшного Суда!

И сейчас боюсь, пожалуй,

Я не меньше! – Но сильней

Этих страхов нынче – жалость

К бледным сумеркам полей;

К хмурым зданьям, что взметнулись

В зачаженный небосвод;

К той старухе, что, сутулясь,

Внучку за руку ведет;

К этой внучке, для которой

Жизнь светла еще пока;

К зверю, скрывшемуся в норы,

К птице, взмывшей в облака;

254

К облакам, земле несущим

Дождь, отравленный давно! –

Ко всему, что в мире сущем

Миром быть обречено!..

1989

255

* * *

Пух тополевой пороши,

Улица, свет фонаря.

Все возвращения ложны.

Мы возвращаемся зря.

Все возвращения ложны. Нам

не вернуться назад. Сделать

сей вывод несложный Снова

сегодня я рад.

Может быть, только за этим

Я и приехал сюда. Дышит

горячее лето Сумраком в

сонных садах.

Светится в доме окошко –

То, за которым я жил.

На подметенной дорожке

Тень занавески дрожит.

Тень занавески чужая,

Лампу укрыл абажур.

Прошлое перебирая,

В нем ничего не сужу.