Не только кимчхи: История, культура и повседневная жизнь Кореи

Несколько лет назад, работая в одном американском архиве, я случайно увидел несколько снимков, сделанных американским корреспондентом летом 1948 года на какой-то захолустной южнокорейской станции. Железнодорожный пейзаж, в общем-то, одинаков во всех странах: перроны, стрелки, водокачки. Однако на фотографиях было хорошо видно, что все станционные объекты обнесены каменными стенами или окружены окопами, а самым высоким сооружением на станции является вовсе не водокачка, а сторожевая вышка, на которой отчётливо различим часовой с пулемётом.

Речь, повторяю, идёт о лете 1948 года. До начала Корейской войны остаётся ещё два года. От кого же, в таком случае, обороняли маленький полустанок в центральной Корее? Конечно же, от коммунистов-партизан. Гражданская война в Южной Корее началась задолго до 25 июня 1950 года и продолжалась и после того, как в июле 1953 года война Севера и Юга завершилась.

После освобождения Кореи в августе 1945 года началась внутрикорейская гражданская смута. Во многом ответственность за неё несли великие державы, СССР и США, превратившие Корейский полуостров в арену борьбы за влияние. Однако корейский конфликт никак нельзя сводить к схватке ставленников Москвы со ставленниками Вашингтона. Фактически в Корее переплелись соперничество сверхдержав и внутренняя гражданская война, то есть борьба между теми, кто по-разному видел будущее своей страны – и был готов за это будущее и убивать, и умирать.

Корейский сельский дом, скорее даже зажиточный по тогдашним меркам, около 1950 года. Нищета корейской деревни означала, что среди её жителей было немало желающих поддерживать красных партизан

Поначалу борьба между южнокорейскими левыми и южнокорейским правыми в целом носила мирный характер, хотя бывали и печальные исключения: уже в конце 1945 года обе стороны начали прибегать к убийствам оппонентов. Однако в 1946 году, после запрета южнокорейской Компартии, левые приняли решение организовать в Южной Корее партизанское движение – и первые отряды коммунистических партизан появились в южнокорейских горах зимой 1946–1947 гг. Решение это, естественно, было согласовано с Москвой, которая с самого начала оказывала значительную помощь в обучении и снаряжении партизан.

Для подготовки партизанских командиров и специалистов-диверсантов на Севере было создано Кандонское военно-политическое училище. Возглавлял его советский кореец Пак Пён-юль (с которым я, кстати, встречался в Москве в начале 1990-х гг.), а вооружались отряды из арсеналов японской Квантунской армии, захваченных советскими войсками во время скоротечной и победоносной кампании в августе 1945 года. Делалось это для того, чтобы не было оснований обвинять СССР в поддержке партизанского движения в американской зоне оккупации (по хорошо известному и теперь принципу: «Оружие у них японское? Ну а мы-то тут тогда при чём? Наверное, они его в военторге купили!»).

Любопытно, что в те времена сами партизаны называли себя именно русским словом партизан, и только впоследствии, после 1960 года, в северокорейских документах их задним числом переименовали на исконно корейский лад: из пальчисан они превратились в юкёкдэ (впрочем, слово юкёкдэ, как и большинство корейских терминов, состоит из китайских корней). Как легко догадаться, противники партизан именовали их куда менее почтительно, используя для этого другой термин китайского происхождения – конби, то есть «коммунистические бандиты».

Основную массу бойцов составляли молодые южнокорейские коммунисты. Их тайно переправляло на Север активное коммунистическое подполье, а через несколько месяцев обучения из них формировались отряды, которые перебрасывали через 38-ю параллель снова на Юг. Впрочем, в составе отрядов были и выходцы из Северной Кореи (в те времена это были, скорее, географические, а не политические понятия).

Надо сказать, что Южная Корея – не очень-то подходящая для ведения партизанской борьбы страна. В те времена корейские горы, ныне покрытые густым лесом, были просто голыми холмами, на которых трудно скрываться от противника, если в распоряжении последнего имеется авиация. Вдобавок в Корее существовала развитая сеть коммуникаций, созданная в колониальные времена (японцы построили много железных дорог и телефонных линий, главных врагов партизан). Да и высокая плотность населения обычно скорее препятствует партизанскому движению, нежели помогает. В этих условиях относительный успех корейских красных партизан показывает, что они пользовались немалой поддержкой населения. Без поддержки на такой местности партизаны не продержались бы и нескольких месяцев.

И всё же основными районами партизанских операций были менее населённые районы страны, в первую очередь горный массив Чири на юге и горные хребты Тхэбэк, протянувшиеся вдоль восточного побережья. И там, и там горы были покрыты густым лесом, а плотность населения была по корейским меркам невелика, так что неудивительно, что именно в тех горных массивах находились основные партизанские базы.