Не только кимчхи: История, культура и повседневная жизнь Кореи

Вид центрального Кёнсона (Сеула) в конце 1910-х гг. В центре фотографии видно двухэтажное светло-серое здание Центрального банка. Справа от него полосатое здание почтамта. На заднем плане можно увидеть здание отеля «Тёсэн», а за ним – старое здание мэрии, которое будет снесено через несколько лет после того, как была сделана эта фотография

Сеул не был исключением. На протяжении всего правления династии Ли, то есть с конца XIV и до начала XX века, численность населения корейской столицы составляла от 120 000 до 180 000 человек. Впрочем, и в те далёкие времена Хансон по числу жителей с немалым отрывом лидировал среди корейских городов. Второе и третье места в начале XIX века делили между собой Пхеньян и Кэсон, население каждого из которых составляло чуть менее 30 000 человек (впрочем, статистика тех времён неточна и относиться к ней нужно с осторожностью). Тэджона и Пусана в начале XIX века ещё не существовало.

Старый Сеул располагался на правом, северном берегу реки Ханган, причём на берег реки город тогда не выходил: между южной городской стеной и Ханганом оставалось довольно большое пространство, занятое предместьями и огородами. Отчасти эта необычная черта городской топографии была вызвана естественными причинами: летом, во время муссонных дождей, Ханган разливался, затапливая немалую территорию, и город стали строить на некотором расстоянии от реки именно для того, чтобы избежать регулярных затоплений. На участке, отделявшем городские стены от берега реки, впоследствии выросли нынешние районы Мапхо и Итхэвон.

Как и большинство средневековых городов, Хансон был окружён стенами, общая протяжённость которых составляла 18,6 км. Площадь внутристенного Хансона равнялась примерно 20 км². Впрочем, к концу XIX века в подчинении городских властей оказалась и часть предместий, находившихся за пределами городских стен. Тогда юрисдикция столичных властей распространялась на территории, отстоявшие от городских стен на расстояние до 4 км. Таким образом, с учётом этих предместий, площадь города к 1900 году равнялась примерно 110 км².

Военное значение стен корейской столицы, скажем прямо, было несколько сомнительным. За всю историю династии Ли корейское правительство не предприняло ни одной попытки оборонять город. В случае вражеского нашествия или серьёзного мятежа правительство немедленно выводилось в укрепления, построенные специально на такой случай на острове Канхвадо, в районе нынешнего Инчхона, либо же эвакуировалось к северной границе, поближе к китайским союзникам. Городские стены играли, скорее, административно-полицейскую роль. В десять часов вечера городские ворота закрывались, после чего город был надёжно изолирован от всякого рода праздношатающейся криминальной публики. Стены могли также остановить плохо вооружённую крестьянскую армию или ополчение взбунтовавшихся местных дворян. На большее они не годились, но для большего они и не предназначались.

В 1910 году Корея стала японской колонией, и новые власти решили переименовать корейскую столицу: в 1911 году ей было присвоено название Кёнсон, то есть столичный город Здесь следует заметить, что эти два китайских иероглифа, как и (почти) все китайские иероглифы, имеют и корейское, и японское чтение. По-японски иероглифы читаются как Кэйдзё, так что это название тоже иногда можно встретить, когда речь заходит о корейской столице в колониальные времена.

В 1908 году городские стены начали сносить. Сейчас от старых стен осталось лишь около 12 км – они сохранились в основном там, где проходили по склонам гор и не могли помешать современному общественному транспорту.

В ходе административной реформы 1914 года японские власти почти в семь раз сократили площадь города, выведя из его состава обширные, но малолюдные пригороды, в результате чего на протяжении 1914–1936 гг. площадь Сеула (то есть, конечно, Кёнсона) составляла 36,18 км². В результате сократилось и население столицы – впрочем, не очень значительно, так как «потерянные» территории были в основном малонаселёнными предместьями. В 1915 году в Кёнсоне (Сеуле) насчитывалось 241 000 жителей.

При этом надо учесть обстоятельство, о котором в Корее сейчас вспоминать не очень любят: в двадцатые и тридцатые годы значительную часть жителей города составляли японские переселенцы. В 1915 году доля этнических японцев равнялась 26,1 %, а в 1935 году – 28,0 % от всего населения Кёнсона (для сравнения – примерно такой была доля русских в населении Ташкента перед распадом СССР). Все японцы были насильственно депортированы из страны в 1945–1947 гг., а их имущество полностью конфисковано. Исключение было сделано лишь для немногочисленных этнических японцев и японок, состоявших в браке с корейцами (при желании смешанные семьи могли остаться в Корее – о таких семьях см. главу 23).