Не убоюсь зла

Мне торжественно предъявляют новую улику: "инструктивное пись-мо, поступившее от сообщников по конспиративным каналам". Это письмо от конгрессмена Драйнена, посланное мне в двух экземплярах: по почте и через посольство. По почте я, естественно, ничего не пол-учил, а копию, присланную на адрес посольства, мне передал Прессел. Помню, встретились мы в начале Калининского проспекта; мои "хво-сты" были на боевом посту, да и Джо, похоже, пришел не один. Он от-крыто передал мне конверт, я тут же, на глазах у кагебешников, вскрыл его и прочел письмо. В нем Драйнен благодарил меня за помощь, ока-занную ему в Москве, рассказывал о встрече с Авиталью в Вашингтоне, обещал продолжать борьбу за советских евреев. И все. Тем не менее -- "инструктивное письмо, поступившее по конспиративным каналам"...

Следствие вновь возвращается к нашему заявлению в поддержку по-правки Джексона, оригинал которого Липавский украл из помойного ведра Рубина. Оказывается, Саня дал по этому поводу новые показания: "Письмо было отправлено в США по просьбе сенатора Джексона, более того: Джексон сам его и написал. Привез же его в Москву другой сена-тор -- Брук. Он объяснил, что у них начинается очередная предвыбор-ная кампания, Джексон выставляет свою кандидатуру на пост прези-дента, и ему очень нужна поддержка советских евреев-активистов. За несколько дней Щаранский собрал подписи под этим заявлением и вер-нул документ Бруку, который и вывез его из СССР. Обо всем этом мне известно от Рубина и Щаранского".

Встречу с Бруком я помню очень хорошо. Несмотря на то, что в Москве сенатор был с кратким визитом, он все же нашел время поговорить с нами. Собрались мы на квартире у Бороды, и Липавского там точно не было. Полагаю, что он Брука вообще никогда не видел. Может, он его спутал с кем-нибудь? Никак не возможно: Брук -- единственный чернокожий в сенате США. Что ж, все ясно: КГБ обратил внимание на то, что письмо наше было опубликовано на Западе вскоре после отъезда Брука из СССР, и решил связать эти два события воедино. Знал бы бедный сенатор, что его офици-альный визит является доказательством тому, что "подрывная дея-тельность сионистов направлялась и организовывалась спецслужба-ми Запада!"

Вдруг я вспоминаю, что Брук -- республиканец, имевший в тот мо-мент определенные политические амбиции и даже рассматривавшийся обозревателями как возможный кандидат в вице-президенты от своей партии. В этих условиях его желание помочь кандидату-демократу вы-глядит довольно забавно. Липавский, понятно, в таких тонкостях не разбирается, но уж КГБ-то следовало подыскать кого-то из демократов, если им так хотелось приписать авторство Джексону! Наученный горь-ким опытом я ничего не говорю Солонченко, приберегаю эту курьезную накладку для суда.

Следователь с моих слов отмечает в протоколе, что все материалы, под которыми стоит моя подпись, были задуманы и составлены нами, еврейскими активистами, а не кем-либо из-за рубежа. После этого он зачитывает мне другую, не менее бредовую часть показаний Липавского -- о том, что перед выборами семьдесят шестого года я, по заданию все того же Прессела, провел среди отказников опрос и сообщил своему пат-рону, что, по нашему общему мнению, для СССР будет лучше, если по-бедит Форд, а для евреев -- если президентом станет Картер. Результа-ты опроса были переданы в сионистские организации США, что повлияло на их позицию в предвыборной кампании, а в конечном итоге -- на результаты выборов.

Трудно без усмешки выслушивать такую галиматью, но Илюхину чувства юмора определенно не хватает:

-- А что вы смеетесь? Может, это у вас на нервной почве? Ведь Кар-тер-то и впрямь оказался врагом разрядки, врагом СССР! Вы знали, что делали, вступая в сговор с американскими сионистами против Форда! Вы сознательно нанесли ущерб нашей стране своей преступной деятель-ностью! На юридическом языке это называется изменой Родине!

В доказательство тому, что мы пытались влиять на предвыборную кампанию в США, Солонченко предъявляет мне два документа, датиро-ванные сентябрем семьдесят шестого года: обращение более чем ста ев-реев-отказников и письмо Сахарова.Они адресованы Форду и Картеру и призывают обусловить развитие взаимоотношений с Советами решени-ем двух проблем: обеспечения прав человека в СССР и свободы еврей-ской эмиграции. И Солонченко, и Илюхин уверены, что оба обращения написаны по моей инициативе, и заявляют, что они способствовали уси-лению антисоветской истерии в США.

-- Сколько вам заплатили за них? -- интересуется Солонченко. В том, что за такую "провокацию" я получил крупную сумму, не со-мневаются ни следователь, ни прокурор.

-- Скорее всего, деньги лежат для него в швейцарском банке, -об-ращается Солонченко к Илюхину, -- дожидаются его выезда в Израиль, -- и снова поворачивается ко мне. -- Так сколько? Сто тысяч долларов?

-- Ну, такую чепуху я получал за одно лишь интервью Тоту! Мень-ше миллиона я за подобную работу не беру, -- отвечаю я на полном серьезе, но чувства юмора у этих людей нет.

-- До Тота мы еще дойдем, -- обещает следователь.