Не убоюсь зла

-- Сегодня Бакланов рассказал мне анекдот -- кажется, специально для вас, -- и уже громким голосом продолжал: -- Он мне говорит: "По-мните, когда-то, в самый разгар бегства жидов, по Москве ходил такой анекдот: стоят два еврея, к ним подходит третий; не знаю, говорит, о чем вы тут беседуете, но точно знаю, что ехать надо. Так вот, вчера мне рассказали современный вариант этого анекдота. Стоят два еврея, к ним подходит третий и говорит: не знаю, о чем вы тут беседуете, но точно знаю, пора каяться; я уже заявление написал... Да, -- добавил Бакла-нов, -- тяжелые настали нынче времена для жидов!"

"Вот КГБ и вспомнил обо мне, -- подумал я. -- Опять начали обраба-тывать". Если сосед мой только подозревал, что анекдот этот предназна-чался мне, то я ни на йоту не сомневался. Было ясно: они хотят убедить меня в том, что на воле прошла волна публичных покаяний евреев в своих "сионистских заблуждениях", -- вот, мол, и анекдоты об этом уже появились.

Через несколько дней Тимофеев рассказал мне, что Бакланов в его присутствии говорил по телефону со своим приятелем. Тот задал Бакла-нову какой-то вопрос, и следователь ответил: "Да нет, Шерудило в воскресенье с нами поехать не сможет -- ты же знаешь, они решили полно-стью покончить с этим жидовским базаром. Вот он и сидит без выходных целый месяц. Зато отпуск потом большой дадут". Шерудило был одним из "моей" группы.

На сей раз Тимофеев уже сомневался в том, что это -- игра: слишком естественно, по его мнению, все выглядело. Но я был уверен в обратном. Даже то, что Бакланов, парторг следственного отдела КГБ, употреблял в своих разговорах слово "жиды", а не "евреи", как того требует лице-мерная официальная этика, было, по-видимому, не случайным. Этим он подчеркивал свое доверие Тимофееву, давал ему понять, что считает его одним из них, а потому и позволяет себе при нем говорить напря-мую.

Вообще, роль Тимофеева в той игре, которую вел со мной КГБ, была не совсем стандартной. Конечно, гарантии, что он не был обычным сту-качом, я дать не могу. И все же, по моим наблюдениям, мой сосед вряд ли на это согласился бы. У Тимофеева было свое понятие о честности и порядочности, о солидарности зеков. Я легко могу представить себе это-го убежденного коммуниста в качестве обвинителя на моем суде, но не в роли подсадной утки. При всех наших добрых отношениях он, конечно, никогда бы не стал использовать, скажем, свои встречи с женой для то-го, чтобы передать от меня весточку на волю, однако считал своим дол-гом помочь мне принять правильное, с его точки зрения, решение: пой-ти на компромисс с органами, чтобы спасти свою жизнь. Этим и пользо-вался КГБ, подбрасывая ему время от времени информацию для меня.

В конце октября Бакланов устроил моему соседу встречу с его стары-ми друзьями и коллегами -- высокопоставленными юристами из ЦК КПСС и МВД. Тимофеев давно мечтал об этом в надежде, что они помо-гут ему добиться помиловки. У них, в свою очередь, был к нему ряд воп-росов -- по его прошлому делу и по нынешнему. Бакланов великодушно предоставил им свой кабинет, где они и посидели за чашкой чая. Вер-нулся оттуда Тимофеев поздно, возбужденный и приободрившийся, от-казался от ужина в мою пользу: друзья, мол, хорошо угостили. Долго пересказывал малоинтересные сплетни из жизни своих сослуживцев.

Я слушал его -- и из вежливости, и потому, что был уверен: КГБ пришлет мне свой привет и на этот раз.

-- Ну, ладно, давайте скорее играть, у меня сегодня счастливый день, везуха. Отомщу вам за все мои проигрыши.

Тимофеев был очень самолюбив и в течение многих месяцев вел счет своим поражениям и победам. Когда мы уже сидели за столом, он ска-зал:

-- Было там кое-что, касающееся и вас. Когда меня спросили, кто мой сосед, я фамилию называть не стал, просто ответил: один из так на-зываемых диссидентов. "А, таких сейчас много сидит, наконец-то пере-стали с ними нянчиться и взялись за них всерьез, по всей стране отлав-ливают". -- "И что с ними собираются делать?" -- "Ну, сейчас не ста-линские времена, массовых расстрелов, конечно, не будет, но кое-кого, кто слишком далеко в своих играх с иностранцами зашел, видимо, рас-стреляют". Я перепугался за вас и невольно воскликнул: "Даже так?!" -- а мой приятель из ЦК, весьма, кстати, информированный человек, по-яснил: "А что же нам делать? Практика показала: чем дольше они си-дят, тем больший капитал на Западе зарабатывают, тем более опасными врагами становятся, когда выходят. А так и от врагов избавимся, и дру-гих припугнем. А то они совсем обнаглели: на глазах у всех, демонстра-тивно, над нашим строем издеваются, с иностранными разведками в от-крытый союз вступают".

Я уже давно перестал гадать: "убьют -- не убьют" -- и думал о дру-гом: чего они добиваются, посылая мне эту информацию? Все говорило в пользу того, что КГБ готовит новый натиск.

* * *