Не убоюсь зла

А ведь действительно, у них в руках какие-то не разыгранные пока что карты: "найденные" Захаровым бумаги Боба, его показания, из ко-торых мне были зачитаны лишь несколько фрагментов, наконец, та са-мая таинственная запись нашего разговора в машине...

Я чувствовал: еще немного, и следствие вернется к этой теме, начнет новую атаку. Не пора ли мне попытаться уже сейчас узнать у них, что с Тотом, разрядить их бомбу? Ведь когда КГБ начнет эту карту разыгры-вать, им будет значительно труднее признаться, что Боб не арестован, что они блефовали. Поэтому, решив, что ждать больше нельзя, я подго-товил несколько вариантов продолжения своей игры. При этом мне бы-ло важно, чтобы Илюхина на допросе не было: в присутствии прокурора добиться признания Солонченко оказалось бы гораздо более сложной задачей. Наконец где-то в двадцатых числах ноября мы со следователем остались наедине.

Все эти месяцы, прежде чем ответить Солонченко на какой-то особо серьезный вопрос, я сначала писал свой ответ на листке, а потом диктовал его. В ноябре, когда вопросы стали носить все бо-лее зловещий характер, я готовился с особой тщательностью, взве-шивая каждое слово. И в этот раз передо мной лежали лист бумаги и карандаш.

-- Что это вы так осторожничаете, Анатолий Борисович? -- спросил Солонченко,

-- Я ведь вижу, куда вы клоните. Это легко вычислить из ваших раз-говоров. Даже из статей в "Правде" нетрудно понять: шьется дело о международном сионистском заговоре, и я, естественно, стараюсь не по-могать вам в этой грязной работе.

Я намеренно выделил голосом слово "вычислить", и следователь ух-ватился за него:

-- Что вам вычислять? К чему жить догадками, гипотезами? Мы от вас ничего не скроем, со временем все узнаете. А сейчас вам ни-какая математика не поможет. Вас спасет только одно: откровен-ные показания. Вы же своими ответами лишь усугубляете свое по-ложение.

Кажется, он говорил что-то еще, но мне достаточно было услышать сентенцию о бессмысленности вычислений -- все остальное было проду-мано в камере.

-- Так, говорите, математика не поможет? Сразу видно, что вы не изучали логику, -- усмехнулся я. -- Вы даже не представляете себе, как много можно узнать, если тщательно анализировать услышанное. Могу привести вам один пример.

Тут я имитирую колебания: мол, выдавать секрет или нет, -- потом делаю вид, что желание похвастаться побеждает, и продолжаю с само-довольной миной:

-- Да, раньше не мог, а теперь это уже неактуально, могу и расска-зать. Помните, в июле мы беседовали о Роберте Тоте? Вы мне читали его показания.

Заинтригованный Солонченко кивнул.

-- Тогда вы сказали мне, что он арестован, и я, конечно, не знал, со-ответствует ли это действительности. Но я внимательно слушал вас, анализировал и сопоставлял все сказанное. Уже недели через две-три мне было достоверно известно, что это неправда.

Следователь опустил голову к столу, напрягся и застыл в такой позе. Я боялся, что он может перебить меня и возразить, и поспешил добавить заранее подготовленную фразу, которая, с моей точки зрения, должна была облегчить ему признание:

-- Я, понятно, до сих пор не знаю, был ли Тот вообще арестован, -- так много вы мне не подсказали, -- но уже в августе я убедился в том, что он на свободе.

Солонченко слопал приманку. Подняв голову, он произнес, медлен-но подбирая слова:

-- Могу вас заверить: все, что нам было нужно, мы от Тота получи-ли. Посидел сколько надо -- и во всем сознался. А задерживать его на-долго -- к чему? Кроме того вы же должны понимать: у американцев есть шпионы здесь, у нас -- свои люди там. Но вы ведь не иностранный шпион -- вы советский гражданин, изменивший Родине; вас ждет со-всем другая судьба.

...В июле семьдесят восьмого года, накануне суда, я сидел в камере с мошенником-профессионалом, о котором уже упоминал, и рассказывал ему свою историю. Когда я дошел до этой беседы с Солонченко, во время которой я его расколол, сосед остановил меня:

-- Ты сам до этого додумался?

-- Конечно.

-- Вот здорово! У нас такой прием называется "указать дорогу", и ему специально обучают. Играешь ты, например, в сику в компании, а среди вас сидит зверь (сика -- азартная карточная игра, упрощенный вариант покера, богатая кормушка для шулера; зверь на их жаргоне -- южный человек: грузин, армянин, узбек -- с большими деньгами). Зна-ешь, что в брюках у него зашиты деньги, но он кокетничает, стесняется их оттуда достать, а все, что было в карманах, уже просадил. Тогда ты при своем ходе, когда надо делать очередную ставку, извиняешься, от-ворачиваешься и изображаешь, будто достаешь пачку денег из брюк, после чего зверь, уже не колеблясь, делает то же самое. Что-то в этом роде и ты провернул со своим следователем.

Не скрою, комплимент профессионала был приятен...

Слова Солонченко принесли мне глубокое удовлетворение и облегче-ние. Много месяцев назад я затеял эту игру с КГБ в надежде узнать, врут ли они об аресте Боба. И хотя с тех пор я не раз заставлял их отка-зываться от навороченной ими лжи, только теперь игра была доведена до логического конца.