Не уходи. XIX век: детективные новеллы и малоизвестные исторические детали

Трагикомичный казус произошел с Орденом Андрея Первозванного, утвержденным Петром I. Под первым номером его получил близкий к Петру граф Федор Головин. А под вторым номером — Мазепа. Сам Петр имел только третий номер. После измены Мазепы у Петра случился в полном смысле сумасшедший припадок, он изыскивал казнь, которой предаст Мазепу, а до казни хотел надеть на Мазепу Орден Иуды, художественно разработанный им самим и весивший с полпуда. Всё это осталось в мечтах, так как Мазепа благоразумно сбежал вместе со шведским Карлом XII. Эта история очень характеризует характер Петра, который ранее предал мучительной смерти атаманов Искру и Кочубея за их честный доклад о намерении Мазепы переметнуться на сторону Карла, потом Петр озлился отнюдь не на себя, и в исторических хрониках нет сведений об угрызениях совести его за убитых им честных людей — Петр целиком окунулся в планы изощренной мести Мазепе.

Принято считать, что приступы ярости и жестокости Петра связаны с его детским испугом, когда государственный переворот, замысленный Софьей, грозил ему гибелью. Некоторые студенты-историки, впрочем, говорили мне, что жестокие склонности Петра — наследственные: отец его — Алексей Михайлович, прозванный отчего-то «Тишайший» — был тихим... садистом, и по действиям, на сём поприще, намного превзошел буйного сына.

Впрямь — безобразия церковного раскола, когда иконы старого русского письма, несоответственные византийским канонам, выбрасывались из церквей и им протыкали глаза, когда смеющих возражать священников подвергали смертям и пыткам, не патриарх Никон — «враг рода человеческого», как называл его протопоп Аввакум — именно царь Алексей стоял у руля этих «преобразований». Цель — сделать Россию центром восточной христианской веры после завоевания Византии турками; средства для этой цели — да какие угодно.

Никон «переборщил», пожелав стать восточным Римским папою и подчинить себе светскую власть, за что был быстренько уничтожен «Тишайшим»; впрочем, не очень быстренько: «Тишайший» любил казнить мучительно, а для этого спешка вредна.

Странная психология нашего народа, может быть, не нашего только, но нашего — точно: переносить ответственность с авторов на исполнителей. Никон, де, виноват в расколе. А при ком он состоял? А кто его раздавил, как клопа, когда дело пошло в ненужную сторону. Также было потом и с отдельными вредными фаворитами, так было и с Аракчеевым. Собака грызет палку, которой в нее тычет человек, однако же понимает, что причина тут в человеке. У нас, сильно увы, с таким пониманием хуже.

Следующее наше дело прошло как одно мгновение, но удачное очень мгновение по стечению обстоятельств. А повернись они иначе несколько, и не вышло бы ничего

Время, время — оно всё решило!

Мы с дядей идем по Кузнецкому мосту, шагах в тридцати впереди замечаем пристава и двух гражданских, взволнованных, судя по жестикуляции, чем-то весьма.

Еще ближе... гражданские эти в черных блестящих жилетках на белых рубашках, и брюки черные строгих линий, а магазин — ювелирный. Я лично в него ранее не захаживал, но попадался он мне на глаза, а магазины здесь все на Кузнецком — не из дешевых.

Который постарше всплескивает руками, и слышно:

— Да как же не он, не в воздухе же перстень испарился.

— До нитки проверили-с, — отвечает пристав.

У дяди, боковым зрением замечаю, беспокойство охотничьей собаки, которая видит, что хозяин достал из шкапа ружье и охотничью амуницию.

Он ускоряет шаг.

— Позвольте представиться — он называет фамилию и княжеский титул. Являюсь хорошим приятелем генерала Казанцева.

Достает визитную карточку генерала и показывает ее приставу.

— Я об вас, ваше сиятельство, слышал.

— А что здесь случилось? И не пройти ли нам внутрь, а то зеваки уже собираются.

Как оказалось, один из двух — хозяин ювелирного магазина, другой — его приказчик.

Оба здорово волновались, и передавать впрямую их речь было бы трудной задачей.

А в несбивчивой форме дело выглядит так.

Некий господин Инеску, коммивояжер, посредничающий по поставкам из Молдавии фруктов, зашел в магазин, заинтересовался мужским перстнем с бриллиантом в четыре карата, сидел напротив стойки, за которой стояли хозяин с приказчиком. Перстень был в его руках, и он то ли протянул руку, чтобы положить перстень на стойку, то ли уже положил, да почти вбежал в магазин какой-то невнятного вида средних лет господин, суетливый весь, громкий, и дескать, ему срочно нужно отремонтировать сломавшийся браслет, ну прямо незамедлительно. Ему объясняют — здесь ремонтом не занимаются и адрес дают мастера по таким работам, он понял не сразу как-то, потом извинился и вышел.

Дядя вдруг хмыкнул:

— Ха, а перстень исчез? Знакомо, знакомо.

Хозяин не нашел здесь смешного.

И выяснилось окончательно: господин Инеску возмутился очень — он перстень вот только положил на стойку — и сам, сам потребовал вызвать полицию, чтоб обыскала его и этим сняла подозрения.

А далее пристав уже сообщил, что в участке его обыскали до нитки, господин этот помогал всячески и без принуждения догола разделся.