Не в этом доме (СИ)

Сфинкс жмурится, чешет лицо об плечо — грабли царапаются, в первый раз в детстве он это на горьком опыте узнал, едва не сравнявшись со Слепым. Косится на так и уснувшего у него под боком ребёнка. Выпрямляется, тянется выключить телевизор. Слышит недовольное «ну-у-у» снизу и усмехается.

Если это недоразумение сейчас скажет, что очень внимательно телевизор слушает, он рассмеётся так, что все местные кошки распугаются. Но недоразумение молчит и продолжает крепко дрыхнуть, уткнув лицо в ладонь и тихо в неё сопя.

Сфинкс пытается подняться, но тут же понимает, что этим он пацана разбудит. Ему не то чтобы жалко, просто…

Да нет. Ему именно жалко.

Он отстранённо думает, не сотворила ли вселенная в лице одного очень скрытного чародея одну огромную странную глупость. Сфинкс смотрит на спрятавшееся за ладонью и волосами бледное лицо, засыпанное такими же бледными, отвратительными пятнами. Сердобольная бабулька-соседка решила, что у ребёнка ветрянка и долго охала Сфинксу на ухо, что его срочно надо вести к врачу.

Правда, по её мнению к врачу бы сводить половину дома и Сфинкса, в частности, так что он пропустил это мимо ушей. А вот пацан не пропустил, и в итоге бабулька пришла к выводу, что ребёнку нужен не только врач, но и старый добрый ремень.

Сфинкс тихо усмехается ввернувшейся в памяти сценке. Они часто мелькают в голове, загораживая собой то, настоящее. Мёртвые глаза на разочарованно вытянувшемся лице, когда Сфинкс в одинокой тишине Кофейника впервые сказал, что уходит. Горящий негодованием взгляд внимательных зелёных зрачков по другую сторону Изнанки, треск дерева и — или? — тонкого запястья.

Отражающуюся зеркалом глуповатую улыбку нашедшего способ всё исправить самонадеянного смельчака. Дрожащее перо, зажатое неживой рукой.

Ребёнок во сне вяло чешет лоб и чему-то хмурится. Сфинкс невольно вспоминает, как узнал в девять лет от Слепого, что тот не видит сны. Никогда-никогда. Тогда ещё Кузнечик от возмущения и несправедливости обомлел настолько, что забыл на пару мгновений о собственном недуге. Катастрофическая несправедливость жизни.

Сфинкс тянется за сложенным на спинке дивана пледом. Тот тонкий, но до лучшего варианта пришлось бы подняться и дойти до шкафа. Укрывает крепко спящего мальчишку до самого подбородка.

И честно старается не вспоминать, где уже раньше видел такую же привычку прятать лицо в ладонь.

========== 22. Тишина (Лось, Ральф, детишки) ==========

— Эти дети — самое странное, с чем я в жизни встречался.

— Значит, не такая уж плохая жизнь у тебя была до Дома.

Ральф стряхивает пепел, протянув руку через подоконник. Недовольно хмурится на снисходительную реплику Лося. Ральф начал работать в Доме раньше, чем Лось, но таких же любви и доверия у этих детей завоевать не смог. Да и не пытался, честно говоря.

Он снова подносит сигарету к губам.

— Завтра мне ехать к остальным, — напоминает. — Останешься со своими дикарями один на один.

Лось в ответ лишь едва заметно мотает головой, кутается в пиджак: лето выдаётся прохладным здесь, в стенах не согретого ласковым солнцем Дома.

— Этот засранец завалил бумажной работой, — Ральф недовольно косится на входную дверь, будто начальство в лице директора выпрыгнет из-за неё, прекратив подслушивать. — Так бы сразу уехал со всеми. А теперь придётся своим ходом, до самого санатория.

— Могу тебе занять, — щедро предлагает Лось.

Он-то на все лето остаётся в Доме. С несколькими детишками, которые по обычаю не ездят с остальными. Ни в лагеря, ни в санатории. С теми, для кого тишина и холодные стены приятнее тёплых волн моря и песен под гитару у костра.

В этом году их даже на одного больше, чем обычно.

— Что ты мне займешь, — Ральф ухмыляется. — Мы на равных условиях с тобой, я знаю, что у тебя за душой так же ни гроша.

Он тушит сигарету о подоконник.

Лось тихо смеётся над справедливым замечанием.

Ральф прислушивается.

— Твои уснули, что ли?

Лось достаточно долго работает с детьми, чтобы перестать верить в чудеса.

— Нет, конечно, — улыбается он. — Я им велел быть в постелях к десяти. В горизонтальном положении и с закрытыми глазами. Про сон и речи не было.

— Не знаю, что хуже, работать с мелочью или с подростками, — выдыхает Ральф и смотрит на часы на запястье. — Ладно, мне вставать рано. Возьму пример с твоих малышей.

— Я с тобой, — кивает Лось. — До спальни, проверю их заодно. Не переживай, контролировать, принял ли горизонтальное положение ты, я не собираюсь.

Комнату наполняет негромкий смех.