Не выпускайте чудовищ из шкафа (СИ)

А самое поганое, что ни один целитель тут не спасет. Что… дело ведь не во мне самой. Я-то здорова.

Странно, я опять не сказала ни слова. Но Дар понял.

- И он тебя бросил, - он присел, обхватив голову руками. – Твой замечательный благородный муж, который клялся… ведь клялся? Быть с тобой в горе и радости, в богатстве и бедности… а он взял и бросил.

- Нет, - я покачала головой. – Все наоборот. Это я его бросила.

Потому что…

Потому что эта смерть окончательно все разломала. Не знаю, если бы наша девочка выжила, может, мы сумели бы привыкнуть. Он – к тому, что княгиня из меня хреновая. Я – к тому, что вообще надо играть в княгиню.

- Он пытался вытянуть. Нанял целителей. Мозгоправов. Устроил меня в полицию. И развод отказывался давать…

А я уже хотела одного – сбежать.

Подальше.

От Одинцова, от матушки его, которая благоразумно отбыла куда-то в Московскую область, то ли подругу навестить, то ли в поместье порядки навести. От всего этого светского общества с его показным сочувствием.

От себя самой.

- Я ушла. Я… сказала, что все равно сбегу.

- На Дальний.

- Почему нет? Тут был Медведь. И остальные…

- На которых тебе было насрать два года, - не преминул уколоть Дар.

- Да, - врать я не стала. – Как оказалось, что больше идти мне некуда. А тут… тут хоть кто-то знакомый.

Одинцов пытался уговаривать.

Потом порывался ехать со мной, хотя я и смотреть на него не могла. Потом… потом мозгоправ, с которым мы говорили… о разном, кроме, пожалуй, моей девочки, как-то так слушал, что я вдруг поняла.

Нет её.

Любви.

Может, и была когда-то, но скорее даже не любовь, а жажда жизни, которую мы за любовь приняли. А даже если и она, эта чистая и светлая, о которой стихи и поэмы, то она закончилась. И на самом деле мы с Одинцовым друг другу близкие люди, этого не перечеркнуть, но не настолько, чтобы жить друг с другом.

И потому мучаем.

Я его.

Он меня.

- Я предложила разъехаться. На время. Он согласился…

- И это время затянулось…

- Скажем так, развод нам оформили быстро.

- А потом он женился. Обидно?

- Да, - врать безумцу не стоит. И чего ради? Тогда мы были свободны, но эта его женитьба все равно показалась мне предательством. Тем более он ведь и не предупредил. Мог бы. А не предупредил. И узнала я обо всем из газет.

И позвонила.

Поздравила. А он стал извиняться, мол, что не хотел меня тревожить… идиот. Неужели и вправду думал, что я заявлюсь на свадьбу и скандал устрою? Пожалуй, это и обижало сильнее всего.

- Но он меня не бросил, - я сцепила руки за спиной. – Этот дом – его подарок. И все, что в нем… и шуба… у меня восемь шуб. Где-то там, в специальном шкафу висят восемь гребаных шуб. Есть драгоценности… все, которые он когда-либо дарил, кроме родовых, само собой, ушло со мной… содержание… думаю, на счетах у меня скопилось пару сотен тысяч. А может, и больше.

- Но все это – ерунда, верно?

Да.

Или… нет.

Сама не знаю.

И я решилась посмотреть в лицо женщины, что застыла во льду. Эта – совсем молоденькая. И хрупкая такая. Её кожа бела, а веснушки на ней горят яркими пятнышками. Рыжие волосы завиваются, одна прядка упала на лицо.

- Как её звали?

- Евгения. Комарова Евгения. Студентка… - Дар встал сзади. Близко. Слишком даже близко. На расстоянии удара. Но… пусть. – А это Верочка… её хватило почти на два месяца.

- Все дело в крови?

- Да. И в том, что меня обманули. Обещали, а потом бросили. Как тебя…

Неправда.

Меня никто не бросал. Это скорее уж я… но пускай.

- Василиса… дар слабый, едва хватило, но здесь он раскрывается. Всего пара дней нужно, а потом кровь насыщается силой…

Глава 40. Дверь

Глава 40. Дверь

«Таро 78 Дверей, выпущенное в последний год Пиетро Алиего, безусловно, обрело немалую популярность в силу красоты и символизма. Однако стоит заметить, что для любого опытного прорицателя первостепенное значение имеет скорее образ, нежели значение карты»

«Малый толкователь карт и гадальных арканов», выпущенный под редакцией Общества любителей Предсказаний и рекомендованный для домашнего применения лицам, не обладающим истинным даром Прозрения.

Под землей темно.

И темнота эта глухая кромешная. Та, сквозь которую приходится пробираться наощупь. И медленно. Шаг за шагом. Далеко они не уйдут. Пара шагов, и тень выхода истает. Останется лишь ощущение полной бессмысленности происходящего.

Соваться вниз вот так глупо.

Неразумно.

Напрочь.

Но неведомая сила тянет вперед. И Бекшеев не способен устоять перед ней.

- П-погоди, - Сапожников держится рядом. – Я… вот… только не смейся. Я боюсь темноты. С тех пор, как… дико боюсь темноты. И отец заказал…

Узкая пластина артефакта влажная от воды. И холодная. Питающий камень спрятан внутри контура.

- А ты?