Не забудь меня (ЛП)

Эмма делает большой глоток (опрокидывая термос так же легко, как Лерой рюмку бурбона), облизывает губы и кивает.

– И это хорошо, потому что иначе ты бы пила чай, а я бы мыла посуду.

Джейн пожимает плечами.

– Чай – это неплохо.

Эмма хмурится в свой термос.

– Мытьё посуды – тоже, но я не так хотела бы провести свой вечер.

Вместо этого Эмма решила провести вечер с ней, с Джейн (с женщиной, которая прячется в больнице вместо того, чтобы принимать приглашения на обеды и отвечать на непрекращающиеся смс—ки от Руби). Она решила провести вечер с женщиной, которая укутывается в одеяло (вместо платья и звуков дружеского смеха) и окружает себя снимками гор и животных (вместо живых образов, звуков и запахов реального мира).

(С женщиной, которая прячется, и она напугана и потеряна.)

Джейн делает еще глоток и смотрит в чашку. (И она рада, что чашка цвета зеленого леса, а не белая или голубая, потому что у нее уже стучит в висках.) Мелкие частицы корицы кружатся на поверхности шоколада, и, наблюдая за их гипнотизирующим движением, она находит в себе силы заговорить:

— Прости, что причинила тебе столько неудобств.

Эмма делает глоток и смотрит на неё поверх термоса.

– Не волнуйся. Это пустяки.

Но уже поздно не волноваться, потому что она уже волнуется, потому что у Эммы есть семья и своя жизнь, и она могла бы мыть посуду или смотреть телевизор, но она здесь. (И Джейн волнуется, потому что чувствует, как паника взметывается завитками спиральной галактики, как оплетает водорослями лодыжки и засасывает вниз, в темноту, как застревает в груди куском отравленного яблока.) Потому что она так быстро поправлялась, а сейчас она снова разбита.

Тишина давит на неё, и это сводит с ума, как непрерывное тиканье часов. Она говорит, чтобы заглушить невыносимый звук пустоты:

— Тебе правда не нужно было этого делать. Я хочу сказать, мне и самой здесь неплохо. – Её губы двигаются, но сознание отказывается соглашаться. Она кивает, качает головой и прикусывает губы: беспорядочные движения, которые она не может ни объяснить, ни контролировать. – Все нормально. Ничего страшного. Я не больна. Мне просто нужно личное пространство.

- Джейн…

Она поднимает руку, чтобы заставить Эмму замолчать. (Ей хотелось бы, чтобы слезы не застилали глаза):

– У меня все хорошо.

Это не совсем правда. Но и не ложь.

Ей хуже, чем несколько дней назад, перед тем как отец одним движением руки свел на нет все её улучшение (так же легко, как она выметает пылинки из давно забытых уголков библиотеки), но она справится.

По крайней мере, ей уже не страшно. Она скорее злится. Она разочарована и сбита с толку, или, может быть, оцепенела. (И, возможно, её это устраивает, потому что оцепенение – это лучше, чем болезненное, зудящее исцеление.) Она устала от сочувствия и жалости. Устала от не-ответов и полу—правд. Устала иметь дело с людьми, которые хотят, чтобы она им доверяла, а сами носят за плечами набитые секретами рюкзаки. Но она уже не плачет (не так часто) и не дрожит (больше нет) и, если ей захочется, она останется здесь (одна).

— Хочешь, чтобы я ушла? – спрашивает Эмма.

Джейн смотрит в чашку и пожимает плечами.

— Хорошо, я понимаю. – Эмма пожимает плечом и ищет в корзинке крышку от термоса. – Иногда в одиночку справиться легче. – Гулкое металлическое эхо завинчиваемой крышки, шорох корзинки и скрип стула по полу. Она встает, но не уходит. Её рука на мгновение замирает на краю матраса, как будто она хочет что-то сказать, но не может подобрать слов. – Просто… — пластиковая корзинка скрипит, издавая звуки, похожие на радиопомехи, – убедись, что это как раз тот случай.

Джейн кивает. Она прикладывает чашку к губам и делает глоток.

— Еще увидимся, — говорит Эмма.

Сапоги Эммы стучат по полу по направлению к выходу, и она краем глаза замечает, как мерцание красной кожи исчезает из поля зрения, растворяясь в бликах белого, серого и голубого, и оставляет её наедине с целой стеной фотографий разнообразных отдалённых мест. (И, возможно, это не тот случай.)

Она хочет уединения. (Но не изоляции.)

Она хочет, чтобы её оставили одну. (Но она не хочет быть одна).

Может быть, она не знает, чего хочет (но ей нужно попробовать, иначе она никогда и не узнает).

— Эмма, подожди.

Шаги замирают.

Джейн гладит пальцами фарфор, закусывает губу и поднимает взгляд.

— Не хочешь прогуляться?

— При одном условии, — отвечает Эмма.

— При каком?

Эмма переводит взгляд с Джейн на пластиковую корзинку, с кружки на дверь.

— Потом мы зайдем «К бабушке» за добавкой.

Джейн допивает свой шоколад из кружки и ставит её на прикроватный столик. Она спускает ноги с кровати и становится босыми ступнями на пол.

— Договорились, – отвечает она, разглаживая складки на темных джинсах и неловко улыбаясь. – Но ты угощаешь.

Комментарий к Глава 7

Данная глава переведена Etan.

========== Глава 8 ==========

Глава 8