Не запирайте вашу дверь

Слушая Вику, Владимир Яковлевич все больше мрачнел, Наталья же, наоборот, очень оживилась.

— Мам, можно мне с вами пойти? — с надеждой спросила она.

— Нет, Наташенька, тебе нельзя, ты с дедушкой останешься, — ответила Вика. — Это может быть опасным. Ой, огурцы берегите! Ванда, брысь!

Наталья передвинула огурец к середине стола и отвернулась. По ее лицу было видно, что она обиделась.

— Вика, не надо этого делать, это действительно может быть опасно, — очень серьезным тоном сказал Владимир Яковлевич. — Вы непременно хотите туда идти?

— Конечно! — дерзко заявила моя подруга и приготовилась к борьбе.

Когда она начинала упрямиться, спорить с ней было бесполезно. Иногда можно было аккуратно, не сильно настаивая, ее переубедить, но на это требовалось время. Все ее домашние об этом знали.

— Тогда лучше, чтобы вас было больше, — вздохнув, сказал Владимир Яковлевич. — Возьмите с собой Марину с собакой, так безопасней. И у Жанны Александровны собака есть.

— Нет, — резко возразила Вика. — Жанеткин пудель нам не нужен. Он Ванду увидит — и прощай безопасность! Ну пап! Мы под кустом посидим, все увидим и тихо вернемся. Он нас не заметит. Можем даже у нас под кустами сидеть, на нашем участке, только с нашего ничего не будет видно, потому что у них крыльцо с другой стороны. Ну, если хочешь, мы вооружимся — топор возьмем или вилы.

— А если у него окажется пистолет?

— Мам, возьмите пилу, — вмешалась Наталья, — и у Людки ночью спилите лишние деревья. И дед сразу успокоится.

— Можно взять пустые кастрюли и по ним стучать, — предложила я. — Ложками, например. От такого грохота любой сбежит.

— Как бы он, испугавшись, отстреливаться не начал, — неодобрительно заметил Владимир Яковлевич.

— Юль, кастрюлями мы только друг друга перепугаем, — ответила мне Вика. — Да еще соседей разбудим. К тому же он поймет, что на него охотятся, а это гораздо опаснее, чем тихо сидеть. Ладно, хватит обсуждать, суп ешьте.

Не придя к единому мнению, все молча уткнулись в тарелки, недовольные друг другом.

После обеда моя подруга пошла в гости к Марине, а я отправилась спать. Не столько потому, что не выспалась, сколько в надежде, что приснится какая-нибудь подсказка.

Мне ничего не приснилось, а Вика, придя домой, сообщила, что Марина вечером уезжает — вместе с Чижиком. Зато Марина подарила нам оружие: газовый баллончик и игрушечный пластмассовый пистолет красного цвета.

— Не важно, что он красный, — сказала Вика по поводу пистолета. — Мы на него черный чулок натянем для конспирации; кто там в темноте разберет, что он ненастоящий?!

Потом мы немного посидели в засаде у Гор, но без успеха.

Когда совсем стемнело, мы вышли из дома на крыльцо, готовые ко всему. Впереди Вика — в старой выцветшей куртке и резиновых сапогах, с сумкой, из которой выглядывала крышка термоса; за ней — я, в пятнистой шубе из искусственного меха, в кроссовках и с зонтиком, который крепко держала поперек спиц, потому что он все время норовил открыться, а делал он это с ужасным треском — прямо-таки взрывался.

Наталья уже легла спать; Владимир Яковлевич на веранде смотрел телевизор. Небольшое пространство вокруг дома освещалось через занавешенные окна и полупрозрачное стекло в двери, но от этого окружающая нас темнота выглядела еще более глубокой и зловещей. На затянутом облаками небе не оказалось ни звезд, ни луны.

Было чуть больше одиннадцати — ведь в середине июля темнеет поздно — но казалось, что уже глубокая ночь, а мрачность и угрюмость окружающей нас природы просто не поддавались описанию.

— Баллончик не забыла? — дрожащим голосом спросила я Вику.

— Нет. И он, и пистолет — все в кармане, — прошептала она. — Фонарь не взяла, но ничего, привыкнем. Осторожней, тут ступенек совсем не видно. За эти наклонные доски слева не хватайся, это не перила, они просто так стоят, сохнут. Давай руку.

Держась за ее руку, я стала медленно спускаться, перед каждым шагом нащупывая ногой устойчивую поверхность. Через полминуты земля была уже близка, оставалась всего одна ступенька. Я с облегчением вздохнула и… потеряла бдительность. Шагнув мимо последнего кирпича, я повисла на Викиной руке и выронила зонтик, который тут же показал, на что он способен: ударившись о землю, он подпрыгнул и резко раскрылся, издав при этом звук, напоминавший выстрел из пушки. В тот же миг откуда-то выскочила насмерть перепуганная Ванда и, издав короткий вопль, в ужасе взлетела вверх по тем самым незакрепленным наклонным доскам, о которых меня предупреждала Вика. Доски с грохотом развалились, но кошка успела зацепиться когтями за деревянную стену дома и повисла на стене, будто белая шляпа на гвоздике.

— Извини, промахнулась, — обескураженно сказала я схватившейся за горло, тяжело дышащей подруге, из последних сил стараясь на рассмеяться.

На шум выскочили на крыльцо Владимир Яковлевич и завернутая в одеяло, сонная Наталья.

— Мальбрук в поход собрался… — усмехнулся Викин отец, увидев, что случилось. — Пойдем, Наташа, это не воры, это наши никак не уйдут.

— Мам, Ванду снимите, — попросила Наталья, закрывая за собой дверь.