Не жалея жизни

— Конечно. И быстро. Как-то все само собой устроилось. Я пришел в штаб формировавшегося в Шатах кавалерийского батальона, сказал, что желаю защищать интересы революции с оружием в руках и прошу зачислить меня в кавалерийский батальон, лошадь сам куплю. Командир посмотрел на меня и сразу предложил мне службу повара. «Если согласен, — говорит, — то и на лошадь не надо расходовать денег». По заданию, переданному дамуллой, я должен был собрать сведения, где и какие части формируются в Калмык-Куринском уезде, узнать командиров и адреса их семей, а также изучить вооружение этих частей, запасы боеприпасов и места их хранения. Собранные сведения передавать ему. Три раза я виделся с ним и все, что узнал, рассказал ему устно. Вскоре после третьей встречи с дамуллой в доме того торговца, у которого я скрывался до поступления в армию повстанцев…

— Как это «вскоре?» Скажите точнее, — потребовал майор.

— Часа через два-три, не больше, после ухода дамуллы меня вызвал командир. Спросил, зачем я ходил к торговцу. Я ответил, что это мой давний знакомый. Далее он спросил, почему я бываю у него, когда к нему приезжает пятджинский дамулла. Я соврал, что дамуллу видел там всего один раз и что совсем не знаю его. Тогда меня путем очной ставки с соседом торговца уличили в том, что я говорю неправду. После того, как я признался, меня посадили на гауптвахту, а на следующий день отправили под конвоем в Калмык-Куре.

— Вы рассказали командиру батальона, какие сведения передали дамулле? — спросил Онгарбаев.

— Да.

— Рассказывайте дальше, — по-прежнему спокойно попросил Куспангалиев.

— Меня должен был судить трибунал, но на шестой день я бежал.

— Как это вам удалось?

— Во время вечерней прогулки во дворе охранявший нас повстанец зачем-то зашел в здание тюрьмы, я перелез через глинобитный дувал и бросился в ближайший проулок, по нему вышел в город и направился в Текес, по-китайски Кобо, а оттуда вверх по реке Аксу. На следующую ночь пришел к себе в Карасу.

— За вами погони не было?

— Не знаю.

— Долго вы скрывались у себя дома?

— В эту же ночь я послал жену в Аксу к калмыку Насымбату, вскоре он пришел ко мне в дом, и я, рассказав о случившемся, попросил его проводить нас с женой к границе. Мы хорошо знали друг друга, он много раз помогал мне выполнять задания кунанжуз. На следующую ночь Насымбат довел нас до границы…

Саурбеков замолк в нерешительности и выжидающе посмотрел на майора.

— Знаю, что вы еще не все рассказали. Но на сегодня хватит.

На последующих допросах следователь Прохоров спрашивал Саурбекова о его знакомых по Синцьзяну. В числе знакомых, служивших у бажыхана, назвал он и братьев Орху и Ноху Базыбековых. Рассказал, что знал их за границей как сборщиков налогов, а позже как служащих кульджинской полиции.

В тот же день Зариф Онгарбаев это показание Саурбекова доложил майору. Прочитав протокол, Куспангалиев сказал:

— Пожалуй, о закордонных связях Саурбекова и, в частности, с Орхой Базыбековым надо нам самим еще раз поговорить с ним. Как вы смотрите на это?

— Я не возражаю, — ответил Онгарбаев. — Скорее выясним, соучастник он Базыбекова или действовал здесь, у нас, самостоятельно, так сказать, в одиночку. По показаниям свидетелей, он, подобно Орхе Базыбекову и агентам последнего, вел подрывную работу среди перебежчиков, призывал их к обратному нелегальному уходу в Восточный Туркестан, возводил клевету на условия жизни в Советском Союзе, в частности, в колхозах. Имеются свидетели других его антисоветских высказываний, поэтому я и склонен считать, что Саурбеков пришел в нашу страну не только в поисках временного убежища от справедливого наказания повстанческих властей.

— Несомненно. Он потенциальный враг Советской власти и только по одной этой причине не мог, оказавшись на советской земле, иначе действовать, — ответил майор. — Лично я считаю достоверным его рассказ о внедрении его гоминьдановской разведкой в вооруженные силы народно-освободительного движения в Восточном Туркестане, провале и последующем разоблачении его повстанцами. Однако едва ли он мог встретиться с Курбаном после побега из тюрьмы повстанцев. Он не знал и теперь не знает, где скрывается Курбан. Судя по его показаниям, дамулла не был задержан повстанцами. Если бы это было так, их, несомненно, свели бы на очной ставке. Все это дает основание предполагать, что Саурбеков утерял связь с разведкой. Если дамулле и удалось уйти от повстанцев, маловероятно, чтобы он мог вновь встретиться с Саурбековым в промежутке между его бегством из тюрьмы и нелегальным уходом за кордон, то есть к нам, в Советский Союз. Не все ясно с этим калмыком. По словам Саурбекова, Насымбат тоже агент кунанжуз и они долгое время сотрудничали. И вот еще о чем надо поговорить с Саурбековым, а затем с Орхой Базыбековым. Как они ответят на один и тот же вопрос: когда, где и при каких обстоятельствах встретились в Энбекши-Казахском районе?

Новая беседа с Саурбековым началась с вопроса майора, почему Саурбеков поехал на жительство в Энбекши-Казахский район?