Не злите Броню

Дело в том, что накануне во время разработки операции Саша с Валерием Павловичем предположили, что бумаги, которые Кутузов искал в баночке из-под Пепси, могли быть крадеными. Поэтому Ирка придумала клич, который тут же был одобрен.

Николай Михайлович размахивал руками, отталкивал их от себя и что-то кричал, но, заглушая сирены и гудки городского транспорта, улицу заполнял только один крик, подчиняющийся ритмичным взмахам Иркиных рук: «Бумаги! Бумаги! Верни бумаги!»

Николая Михайловича довели до стоянки и позволили сесть в машину.

Ирка повернулась к ораве подростков и снова взмахнула обеими руками. Дети на секунду замерли, потом картинно поднесли руку ко лбу, простонали: «Обманул!», выжав слезу из наблюдавшего за ними коллектива проектного института, – и тут же разбежались.

Черная «Ауди» с оранжевыми чехлами рванула со стоянки. Следом за ней не спеша отъехал красный Сашин «Москвич».

Подъехав к дому, Николай Михайлович сначала убедился, что во дворе пусто, и только потом поставил машину на площадке. Он немного посидел, внимательно наблюдая за окрестностями, потом с облегчением вздохнул и вышел. Он все время озирался, запирая машину, но все было спокойно – по крайней мере до, тех пор, пока он не сделал пары шагов по направлению к своему подъезду. Потом дверь открылась, и из нее высыпала и мгновенно окружила его новая толпа детей. Они вскинули руки, как будто стреляют в него из автомата, пронзительно проорали: «та-та-та!». Потом, взяв его в плотное кольцо, довели до подъезда, назидательно проскандировав напоследок: «Не воруй!», – и убежали, оставив взбешенного Кутузова под любопытными взглядами соседей.

Если Броня планировал довести подозреваемого до нервного срыва, то ему это удалось. К сожалению, срыв выразился в том, что загадочный преступник позвонил на работу, объявил себя больным и засел дома. Весь следующий день Николай Михайлович Кутузов просидел дома, но, в общем-то, совершенно зря. Друзьям Валика уже надоела эта игра, да и всем остальным тоже, и инженер проектного института вполне мог включиться в слаженную работу родного коллектива.

Потянулись серые будни. Они были серыми в прямом и переносном смысле – дождь лил, не переставая, гулять стало невозможно и пришлось засесть дома. От уроков больше их ничего не отвлекало, на радость родителям. Костя сменил замки и смирился с перспективой быть похищенным. Правда, похищать его больше никто не покушался, и Костя не был уверен, что рад этому. Он был уверен, что, имея опыт, сумел бы запросто сбежать из дома и на этот раз, прихватив все, что надо, а, заодно, как следует его обыскав. Поэтому все вечера он проводил, шатаясь по улицам поблизости от своего дома.

Броня упорно искал ролики. Ему хотелось пойти с друзьями в роллер-центр, раз уж на улице гулять невозможно, но ролики нигде не находились.

– Ну Бронька уже, – уговаривал его Владик, которому не хотелось идти в роллер-центр без брата, – ну пойдем, там возьмешь ролики напрокат.

– Не хочу, – упрямился Бронька. – Я к своим привык, они у меня классные. Ну мам, ну пап, ну где мои ролики?

Его родители только разводили руками. Тогда он позвонил тете Асе.

– Бронька, разве ты не помнишь? – удивилась та. – Они же на даче. Ты сам их туда брал.

– Правда? – сразу же успокоился Бронька и потребовал немедленно отвезти его на дачу.

Пока же он позвонил Владику:

– Ладно, возьму напрокат, – ворчливо сказал он. – Пошли.

Условились на субботу. Сразу же после школы Бронька помчался к роллер центру, где они договорились встретиться. Владика еще не было. Бронька послонялся, купил мороженого, а Владика все не шел. Бронька разозлился. Прошло уже пятнадцать минут. Дождь разошелся вовсю, и Бронька, который считал ниже своего достоинства носить зонтик, начал промокать. Бронька даже топнул ногой с досады. Похоже, роллер центр отменялся. Он разочарованно повернулся, чтобы идти домой, и как раз в это время увидел Владика, который бежал к нему от автобусной остановки. Радостный Бронька ринулся ему навстречу, и врезался головой в чей-то живот. Еле удержавшись на ногах, он поднял голову, чтобы извиниться, и увидел над собой лицо жертвы их ребячьих массовых акций, – Николая Михайловича Кутузова. Он стоял рядом со своей машиной, из которой в этот момент выходила женщина, знакомая Броньке по Жуковке. Бронька обомлел, не в силах оторвать от него взгляд. На лице Кутузова отразилась упорная работа мысли. Глаза его прищурились, и Бронька понял, что узнан. Сильные руки подхватили его и стали впихивать в машину. Бронька упирался изо всех сил ногами, пинался и орал: «Спасите, помогите», но Кутузов оказался хитер: «Двойки получаешь, и по роллер центрам шляться? Немедленно домой», – заорал он в ответ, и пожилой дядечка, который начал внимательно прислушиваться к этой сцене, укоризненно сказал Броньке: «Нехорошо, молодой человек», и прошел мимо.

Бронька оказался в машине. Его душила обида из-за того, как коварно его лишили возможности позвать на помощь – Кутузов обернул дело так, как будто расправляется с собственным непутевым сыном.