Не знаю

Моя записная книжка полнится. Со многими путешественниками мы сталкиваемся, расходимся и снова встречаемся в следующем пункте обязательной программы. Аргентинец, с которым мы затяжно беседовали в Паракасе и Наске, – философического склада ума огромный волоокий брюнет, в чьих жилах намешаны испанцы, немцы, французы и хорваты. Гид Карлос – образованный обладатель того самого незабываемого торса, в следующем году собирается открывать свое турагентство. Его водитель Серхио, жена его брата русская, познакомились они в Японии – просто представьте себе эти точки на карте мира. Англичанка Джейн, преподавательница, живет и работает сейчас в Лиме, несколько лет работала в Москве. Мариелла, канадка-пенсионерка, говорит в основном по-французски, учит испанский; ее пенсии хватает на подобные путешествия. Гей из Барселоны, мой попутчик в дороге к Мачу-Пикчу, социальный психолог, специализируется на вопросах гендера. С Мачу-Пикчу и Мартин, немец, жил в Испании, последние девять лет в Штатах, Калифорния, финансист, двухметрового роста, боится высоты, любит лам; и Хуан, перуанец по происхождению, живет в Штатах, в Калифорнии, мелкий и ядовитый. Эти двое всю дорогу соревновались, чей телефон круче снимает панораму, и гонялись за ламами. Перуанец дразнил немца неповоротливым немецким танком, на что тот парировал: «Не всем же быть такими мартышками, как некоторые». Мои соседи по Титикаке: мексиканец, имени не помню, преподает английский, французский и китайский, страшно общительный и улыбчивый, перезнакомился со всеми; привез с собой шестнадцать рубашек на шестнадцать дней – думал менять каждый день; жил в Китае, обожает собак, имеет сисястую подружку и немецкую овчарку, единственный, с кем мы переписываемся в итоге до сих пор – поздравляем друг друга с днем рождения и Новым годом; и колумбиец Гектор, тихий специалист SAP, прошел по Тропе инков (недельный пеший высокогорный маршрут к Мачу-Пикчу, по легенде именно так двор последнего Инки скрылся от испанцев), любит кошек, имеет дочь-подростка, не имеет телевизора и соцсетей. Эти двое развязали, наверное, самый смешной спор, какой я слышала в своей жизни: какая страна безопаснее – Мексика или Колумбия.

На удивление легко и приятно завязываются знакомства в туравтобусах и ином транспорте.

В Агуас-Кальентес начинается серпантин на Мачу-Пикчу. Я веселю общество: постоянно путаю и вместо «агуас кальентес» – «горячие источники» – называю этот населенный пункт Агуас-Ардьентес – «горящей водой», то есть водкой. Автобусы подходят один за другим и заглатывают по куску гигантской ночной очереди, которая термосами, разговорами, песнями, плясками напоминает советскую очередь на Пасху к автобусам на Востряковское кладбище у метро «Юго-Западная».

Рождественские туристические толпы, очереди, враждующие мафии гидов, бьющихся за право сфотографировать «своих» туристов на самой правильной точке в самый правильный момент восхода, вся эта суета – ничто перед старыми серыми камнями Мачу-Пикчу, окруженными горами-гигантами и укрытыми скалой Уайна-Пикчу, по склону которой с одной стороны уходят почти отвесно полуосыпавшиеся, но все еще действующие ступени, а с другой, далеко внизу, – блестит ниточка реки и крошечный поезд направляется к золотому в вечернем свете Куско.

А вот слева от меня до горизонта – золотая пустыня Паракас, где яркий песок волнами-холмами подпирает яркое голубое небо. По правую руку – синейший океан до другого горизонта. Пустыня обрывается высоким берегом, внизу океан бьется о терракотовые скалы и темно-серый песок под ними. Передо мной стоит человек, у него массивный подбородок и широкая шея, сидящая на квадратных плечах, он приземистый и коренастый. На нем грязные джинсы, растянутая футболка и непременная бейсболка с гербом какой-то американской баскетбольной команды, напяленная на прямые иссиня-черные – вот уж точно, как вороново крыло, – волосы. В руках тканый мешок с характерным полосатым орнаментом, тоже весь пыльный, видавший виды, совсем не туристический. «Сеньора, сеньора, фигуритас индихенас, пьедрас пресьосас». Испанский – совсем ломаный, фиг разберешь, чего хочет, кажется, что-то продать.

– Что, камни? Прямо из раскопок? Да ну ладно.

Из мешка появляются две вроде бы малахитовые фигурки величиной с кулак, такие же, как кулак – и как человек, держащий их в руках, – плотные и квадратные. Индейские воины: у одного ножик из медной пластинки, у другого топорик, а на поясе скальп из перламутра. Воинственный оскал, каждый зубик – крошечный перламутровый квадратик. Желтые раскосые глаза – краска или камень, не разберешь. Черты лица и складки одежды – глубокие бороздки на камне – забиты песком и глиной. «Де лас эскавасьонес!» – «из раскопок». Разводка? – почти наверняка. Но противостоять я не в силах. Здесь, между пустыней и океаном, в руках этого замурзанного потомка великих народов все кажется мне настоящим, сильным и энергетически заряженным. Оба воина перекочевывают в мой рюкзак, один останется со мной, другого я подарю отцу.