Неаполь, любовь моя

Потом Нина дотронулась до изображения женщины у меня на руке. Она сосредоточилась только на этой татуировке; у меня были и другие, но она рассматривала только эту.

Я набил ее в понедельник утром в Барселоне: я был немного пьян, и мне это показалось хорошей идеей. На женщине были красные туфли на каблуках и чулки на резинках. У нее была красивая грудь, одну руку она держала между ног, волосы закрывали лицо.

– Она делает то, о чем я думаю? – спросила Нина.

– Кто ж знает? – улыбнулся я.

Номер был белый, мебель из светлого дерева, с красноватым оттенком.

– Я хочу в душ, – сказала Нина.

– Если пойдешь, постели там полотенце, можно даже мокрое.

– Зачем?

– Чтобы не подхватить грибок.

– У меня будут уродливые ноги?

– Да.

– Это опасно?

– Нет. Только чешется.

– Не хочу, чтобы у меня были уродливые ноги, – сказала она и вытянула ноги поверх простыни, одну рядом с другой. Большие пальцы соприкасались, свет от люстры блестел на красном лаке. Лак на ногах был красным, а на руках черным. Мне очень нравилась эта разница, это противоречие.

– У тебя прекрасные ноги, – сказал я.

– А икры?

– Прекрасные.

– И ступни тоже красивые?

– Прекрасные. Я хотел бы их поцеловать.

– А я хотела бы, чтобы ты это сделал.

Я приподнялся и переместился на другой край кровати. Начал целовать ее ступни, но она пошевелила ногами, и я вспомнил об икрах, бедрах и других частях. Целовал их и понемногу продвигался выше, потом провел по ее ноге языком, сладко и вдумчиво, и Нина не возражала, только вздохнула. Я стал продвигаться выше, лизнул ее живот, потом соски, сжал их пальцами. Поцеловал ее, и мы снова занялись любовью, и в этот раз все было по-другому, потому что Нина быстро двигалась, а я старался сдержать ее, но на самом деле не старался, потому что перестал думать. Сначала она была сверху, потом я перевернул ее и положил на живот. Она тяжело дышала, уткнувшись в подушки. Я приподнял ее ягодицы, и мы продолжили активнее. Я положил ей руку на спину, потом на голову, зарыл ладонь в волосы, утопил ее голову в подушках. Я кончил ей на ягодицы. Осторожно вытер туалетной бумагой.

– Ты снова была великолепна, – сказал я, когда все закончилось.

Мы лежали, растянувшись на кровати, и какое-то время молчали. Я пытался восстановить дыхание и мог думать только о том, как она великолепна. Лучшее, что я когда-либо встречал. Не просто женщина и даже не самая красивая женщина на планете, а самое красивое создание, которое я когда-либо видел.

Мы помылись и вышли на улицу. Поели в «Макдональдсе» на вокзале.

Рядом с нашим столом сидела пара и ссорилась. У женщины была татуировка на тыльной стороне руки и несчастный вид. У мужчины была ужасная прическа.

Мы зашли в бар, там были музыка и много народа. Нина взяла «Маргариту», а я джин с тоником. Мы выпили за барной стойкой. Смотрели по сторонам и молчали в эпицентре шума. Вышли покурить, потом я взял еще джин с тоником, и мы вернулись в гостиницу.

– Почищу зубы, – сказал я перед тем, как зайти в ванну.

Посмотрел в зеркало, и мне показалось, что у меня уставшие глаза и лицо разломано, разбито надвое.

Я открыл дверь. В комнате было темно, на кровать падал свет от вывески за окном, Нина стояла на коленях на кровати, прижимаясь лицом к простыне и положив руку на обнаженные ягодицы. Из одежды на ней был только свитер. Я подошел и подвинул ее. Поцеловал. Снова пригнулся и лизнул ей ноги, икры – все.

– Давай еще раз, – попросила она.

Я снял штаны, и мы сделали это снова. Руками я стянул с Нины свитер через голову, потом погладил по спине. Мы заснули. Все было черным, а потом посветлело, потому что я проснулся. Мне показалось, что Нина тоже проснулась. Я пошевелился, и она повернулась ко мне.

– О чем думаешь? – спросил я.

– О многом, – ответила она.

– О хорошем или о плохом?

– О прекрасном. – Она поцеловала меня. – А ты? О чем думаешь?

Я сжал ее в объятиях и ответил, что мне всегда казалось – я жду кого-то, и только в эту секунду я понял, что ждал только ее.

Я снова проснулся уже днем, в комнате было светло. Нина сидела в кровати, спиной прижавшись к стене. В руках держала мои рассказы. Увидела, что я проснулся, посмотрела на меня и улыбнулась. Сказала, что рассказы великолепны.

– Особенно тот, о бабушке и походе к морю.

Потом она спросила меня, правда ли я вырос в Баньоли, и я ответил, что да, и она заставила меня пообещать, что я отведу ее туда и покажу все улицы и пляж из рассказа. Я согласился и поцеловал ее, и она показалась мне очень нежной и взволнованной.

Мы вышли из гостиницы; я сжал ее в объятиях и поцеловал. На небе были облака.

Мы зашли в бар перекусить, съели несколько кусочков пиццы, с неба посыпался мелкий, но частый дождь. Мы укрылись сперва под балконом дома, потом на вокзале, пока ждали поезд, чтобы сесть на него и вернуться домой. В шесть вечера мы снова были в Неаполе.

Мой отец сказал, что пора платить штрафы. Он предложил занять мне очередь, но платить я был должен сам.

– Хорошо, – сказал я.