Неаполь, любовь моя

– Тогда конечно, – сказал я. – Можешь на меня рассчитывать, что бы ни случилось.

Я старался выглядеть торжественно, Русский благодарно кивнул и пожал мне руку. Свет уличных фонарей отражался от стекол его очков и тонул в глазах.

Мы все жили в доме моей бабушки, и дом был точно таким же, как и во времена моего детства. Ночью я спал в гостиной рядом с кухней, и когда кто-то вставал попить воды, я все слышал. Моя бабушка была в спальне, рядом с входной дверью, эта комната раньше принадлежала моим тетям, пока они не вышли замуж. Часто меня накрывала волна страха, когда я, открыв глаза в темноте, думал, как легко она могла выйти из дома и убежать.

Утром я старался не встречаться с ней и прятался.

Днем приходил в комнату бабушки, ложился с ней рядом. Целовал ее, гладил ее лицо и потом укладывал ее голову себе на живот, мы разговаривали, а потом я начинал думать о ней, думать, что она делала, одна, за стеной, в другой комнате.

– Я думаю, что она сумасшедшая, – сказала мне однажды бабушка.

Ее глаза были закрыты, и голос меня удивил.

– Почему? – спросил я.

Она объяснила, что показала ей вышивку крестиком, на которой была изображена женщина, которая вышивала крестиком, и она спросила, может ли потрогать ноги этой женщины.

– И что ты сделала с вышивкой?

– Спрятала глубоко в шкафу.

– Можно посмотреть? – сказал я.

– Нет. Нельзя.

Когда я убедился, что бабушка уснула, то встал с кровати, прошел по коридору и потом открыл белую дверь ее комнаты. Кровать была рядом с балконом, сквозь опущенные жалюзи пробивалось немного дневного сна. Я подошел, она спала, и я смотрел, как она спит. Я стоял неподвижно и наблюдал за ней, пока она не издала странный звук, я испугался встретиться с ней взглядом, отступил и закрыл дверь, и школа закончилась одним солнечным и жарким днем. Я пошел проверить, и меня выгнали. Вернулся домой и у двери встретил отца, в руке у него была тяжелая оплетенная бутыль красного вина.

– Папа, – позвал я.

– Не сейчас, – ответил он.

Мы поднялись по лестнице, он сзади, я впереди, ноги дрожали от усталости. Вошли в дом и остановились на кухне, где за столом уже сидели моя мама с бабушкой. Отец поставил на пол оплетенную бутылку. Мама и бабушка смотрели на него, отец посмотрел на меня. Он вспотел, лоб был красным.

– Почему ты ему не помог? – спросила у меня мама.

– Потому что он не просил.

Она недовольно поморщилась.

– Оставь его, – сказала ей бабушка.

А потом мы перестали говорить и смотреть друг на друга, потому что она открыла двери своей комнаты, мы ее не увидели, но услышали стук ее пяток по полу.

Она вошла в кухню, открыла холодильник, выпила из бутылки. На ней была белая рубашка, она немного задралась, оголив ягодицы, я почувствовал, что в желудке начинается ураган, капля прокатилась по ее губам, скользнула на шею. Она закрыла холодильник и ушла, не сказав нам ни слова.

Бабушка и мама начали готовить. Мы с отцом и дедом смотрели телевизор в гостиной. Я молчал, потому что мне нечего было сказать, а потом ушел, потому что это было лучшее, что я мог сделать. Прошел по коридору, и когда проходил мимо кухни, ни мама, ни бабушка ничего не заметили. Я почувствовал, как сердце стучит в ушах, это было похоже на маятник или на то, что кто-то колотит молотком в стену дома. Потом увидел свою руку на ручке ее двери. Потом увидел, как моя рука нажимает на ручку. Медленно я подошел к ее кровати, она спала, ноги были накрыты покрывалом, свет очерчивал тени от сосков под рубашкой. Я стоял неподвижно. Смотрел на ее руки на подушке, потом скользнул взглядом от кистей до локтей и увидел голубые веточки вен. Когда вернулся взглядом к лицу, ее глаза были широко распахнуты, рот приоткрыт.

– Правда в том, что ты меня не любил, – сказала она, оставаясь неподвижной.

У меня не хватило смелости ответить, с моих губ не сорвалось ни звука. Я просто вышел из ее комнаты, в тишине, так же, как вошел, а потом проснулся весь в поту.

Во сне я сбил простынь, сбросил на пол. Посмотрел на окно – оно было распахнуто, как я и оставил его прошлой ночью. Я был измотан. На улице слышались шум и сигналы клаксонов, голоса детей, которые бегали и играли в мяч. Я использовал кровать как полотно, чтобы написать автопортрет собственным потом. Я взял из пепельницы последнюю сигарету, оставшуюся с прошлого вечера – пару затяжек на утро. Закурил и подошел к окну. Одна команда играла в майках, вторая без них. Раскрасневшиеся лица, пот стекает по волосам. Ребята без маек блестели на солнце, их кожа была гладкой как у дельфинят. Я докурил, потом затушил сигарету. Пошел на кухню, выпил три стакана ледяной воды, от которой заломило зубы и нёбо. Потом позвал родителей, мой голос отразился от стен дома, но ответа не последовало. На столе в гостиной я нашел записку, что они пойдут пообедать в городе.

Я принял теплый душ, потому что побоялся принять холодный.

Вышел нагишом из ванной и вернулся в свою комнату. Оделся и вышел из дома. Завтра были мои именины, и поэтому я решил поехать к деду, чтобы проверить, откроет ли он свою кубышку и подарит ли мне немного денег.