Небеса Обетованные (СИ)

Она поняла. Ведь он не лягушка, он не земноводное, он лишь притворяется таковым, чтобы никто не понял, кто он в душе… Осторожно сняв с парня тяжелую шапку и поставив ее на стол, девушка с удивлением обнаружила, что пряди зеленых волос пострижены еще более неровно, чем она предполагала, словно их попросту безразлично срезали ножом.

— А, это я себя стригу стилетами Принца, — флегматично заявил парень, поймав ее удивленный взгляд. — Не люблю, когда ко мне прикасаются посторонние.

Она поджала губы, но он лишь кивнул. Ведь она не «посторонний». Она к нему прикасаться может.

— Тогда… раны… — прошептала девушка. Говорить громко она всё еще не могла: связки, забывшие, что такое речь, отказывались слушаться.

Фран покачал головой и апатично ответил:

— Нет, не стоит.

— Почему?

Этот вопрос поставил его в тупик. Впервые в жизни он не знал, что ответить. Он, мастер провокаций и словесных баталий.

— Нууу… — это всё, на что его хватило, а взгляд зеленых глаз снова устремился к полу. И вновь ей это не понравилось, и она повернула его лицо к своему.

— Почему? — повторила она свой вопрос, наивно глядя ему в глаза. В голове парня всё смешалось. Мысли, чувства, желания… Он мечтал сейчас лишь об одном — хоть на миг коснуться губами ее тонких искусанных губ.

— Фран?.. — девушка ловила его взгляд, но не понимала. Она никогда не видела таких взглядов, обращенных на нее, немую серую мышку. Он был слишком обжигающим, слишком порывистым, слишком… живым. Имя, которое француз, давно уже живший в Италии, терпеть не мог, впервые не резануло слух: оно было таким родным, таким необходимым и впервые сказано было так нежно и без издевки…

— Селия… — прошептал парень ее имя впервые в жизни. «Небеса». Имя, которое идеально подходит для девушки, ставшей его Небесами Обетованными…

Она вздрогнула от звука собственного имени, но Фран вдруг притянул ее к себе, сползая на пол, и осторожно обнял. Невесомые прикосновения его рук к ее спине, легкие, как взмахи крыльев бабочки. Сбивчивое сердцебиение, звучащее в унисон с ее собственным. И дыхание, горячее, порывистое, живое, сливающееся с ее дыханием, становящееся с ним одним целым, но не меняющее цвет. Черно-белое, но не серое. Только так, и никак иначе. Потому что они не будут подстраиваться друг под друга, даже если станут одним целым. Ведь они противоположны, но одинаковы, и в этом заключается их тайна, дарующая возможность говорить без слов.

Его губы были так близко от ее, но он не решался сделать то, о чем мечтал, ведь говоря странному парню по имени Луссурия, что идет к очередной девице, он шел гулять по городу, а четыре месяца назад забрел в тот самый парк. А ровно через месяц у него исчезло какое-либо желание вообще говорить о том, что он пошел к женщине. Потому что он встретил человека, который его принял. Как простого компаньона в ненависти к умирающему солнцу, надевавшему на небо неоновую вывеску. Но этого было достаточно. Потому что его никто и никогда не принимал…

— Фран… — ее пальцы легли на его щеку, и все сомнения исчезли. Ведь если его приняли как человека без эмоций, как самую настоящую моровую язву, как иллюзиониста, способного создать что угодно, ему простят то, что его губы не умеют целовать, ведь правда?..

Тонкие губы, слегка дрожа, коснулись искусанных и запечатлели на них робкий поцелуй. Нежное прикосновение, которое было столь невесомо, столь осторожно, столь безумно-упоительно, что ее пальцы судорожно сжали его рукав на предплечье, заставляя его зарыться руками в ее шелковистые волосы и повторить это прикосновение. Только чуть более настойчиво, чуть более значимо, чуть более живо. И она ответила. Неумело, неуверенно, но не менее нежно и испугано.

— Теперь поняла? — пробормотал Фран, глядя в серые омуты ее глаз, и Селия неуверенно кивнула, но всё же прошептала:

— И всё равно. Я должна обработать раны. Не спорь. Тебе больно, я знаю.