Небеса с молотка. В погоне за ближним космосом

Со временем, однако, отношения между Rocket Lab и населением начали омрачаться. Местные жители, привыкшие месяцами дожидаться от городского совета разрешений на любые работы, связанные с их домами или хозяйством, поверить не могли, что Rocket Lab получает добро на всё и вся без малейших проволочек. И через какое-то время строительные работы Rocket Lab и самоуверенное поведение ее сотрудников стали вызывать у селян одно раздражение. Пошла молва, что перед влиятельными местными сотрудники Rocket Lab только что не расстилаются, а простой народ ни в грош не ставят и к тому же не чтят обычаев и культуры маори. «Они поперли напролом, сжигая за собой мосты, – сказала Джейни Боуэн, владелица Rocket Cafe. – По большей части это шло от их неумения вежливо подойти к столь малой общине в силу невоспитанности и какого-то прямо-таки запредельного высокомерия. Когда ты вырос среди маори и ощущаешь себя частью общности маори, как я, для тебя есть вещи допустимые и недопустимые и четкая грань между ними. Мы тут у себя на перешейке не тупые дикари в загоне. Вот и нечего с нами так обращаться».

В медиа и на городских собраниях Махии Д’Мелло и другие пытались как-то сгладить ситуацию прямыми извинениями за недостаточно уважительное отношение к местным жителям, особенно на ранних этапах строительства пусковой площадки. Эти усилия помогли вернуть доверие части народа. Впрочем, ропот аборигенов и так ни разу не грозил перейти в серьезные протесты и помешать работам Rocket Lab. В результате всего за год компания практически завершила строительство и оборудование пускового комплекса – и наряду со SpaceX оказалась в числе невиданных доселе явлений: коммерческой ракетостроительной компанией с собственным частным космодромом.

Но на самом деле для того, чтобы начать использовать свой космодром по прямому назначению, от Бека требовалось еще одно волшебство. Новая Зеландия никогда раньше ракет в космос не запускала, а потому и законов относительно того, что и кому туда можно запускать, в стране не было, не говоря уже о регламентах коммерческой деятельности частных компаний. К тому же страна позиционировала себя миролюбивой до такой степени, что сама перспектива отправки в космос спутников DARPA и прочей американской военщины вполне могла вызвать агрессивное неприятие нации овцеводов и кинематографистов-пацифистов. Да и головной офис в США, как выяснилось, стал теперь для Rocket Lab источником дополнительной головной боли, обязывая дружить еще и с требованиями американского правительства. А в США на протяжении сорока лет на федеральном уровне только и думали о том, как бы торпедировать любые программы ракетостроения в других странах.

Поскольку Новая Зеландия – страна волшебно маленькая, там не составляет труда дойти до самых верхов и выяснить, как именно Rocket Lab удалось подступиться, к примеру, к бывшему премьер-министру Джону Кею и убедить его в том, что их Новая Зеландия воистину заслуживает звания космической державы. Сам же Кей вам об этом охотно за ланчем и расскажет, сидя за столом в шортах и майке и радушно перекликаясь со знакомыми, которых у него полон ресторан. По крайней мере, на меня он произвел именно такое впечатление.

«Помнится, поначалу я эту его идею отметал с порога, – рассказывал мне Кей. – „Правда? Ракеты в космос? Из Новой Зеландии? Знаешь ли, у нас ни мыса Канаверал, ни космоцентра Кеннеди нет и не предвидится. Ты, может, не заметил, но военный бюджет у нас составляет доли процента ВВП – и его хватает лишь на содержание пары фрегатов, трех допотопных лодок, звена самолетов-развалюх, да пары ржавых танков“. Идея выдвинуться не передний край космических технологий действительно никак не вязалась с военным потенциалом, поскольку одно без другого обычно немыслимо».

Наводнять кабинет Кея потоками своих надежд и мечтаний Бек начал примерно в 2015 году. Rocket Lab настоятельно требовала срочного принятия пакета законов, регламентирующих космические запуски, поскольку ее «Электроны» вот-вот будут к ним готовы. Первым крупным чиновником, которому пришлось иметь дело с их нешуточными запросами, стал министр экономического развития Стивен Джойс, и отношения с ним у Бека развивались по классике киви всех времен.

«Он ко мне пришел и объявил, что близится день их полной готовности к запускам, – рассказывал Джойс[122]. – Я ему: „Фантастика!“, – а он мне говорит, что нужна нормативно-правовая система. Я, помнится, спрашиваю: „А что именно она в себя включает?“ Он мне: „Вам нужно организовать кое-какие правила и провести закон об их принятии, ну и еще кое-что по мелочи“. Я, помнится, подумал: „Вот блин. Окей“». Спросил его о сроках, к которым ему всё это понадобится. Он сказал, что через полгода. „Вот и будет нам хорошая проверка“, – подумал я».