Небеса с молотка. В погоне за ближним космосом

29 По воле Всевышнего

История жизни Тома Маркусика проста и стара как мир. Всевышний послал его на Землю с миссией распространить человеческий разум по всей Вселенной.

Родился и вырос Маркусик в рабочем поселке Манчуа на северо-востоке Огайо. Отец его вкалывал на конвейере General Motors, зато семья не жаловалась, живя в загородном доме, в экологически чистых окрестностях которого Том с парой братьев промышляли охотой на лис и ондатр[207]. Хотя со временем его затянет в водоворот самых эзотерических знаний из области физики, Маркусик сызмала познал, что люди вокруг зарабатывают себе на жизнь больше тяжкими трудами, нежели светлыми мозгами. «Я вырос в семье очень скромного достатка, дававшегося тяжелым трудом, и в анамнезе у нас не было ни единой белой научной кости, – говорил он. – В той части страны образование было ни к чему. Хватало рабочих мест в промышленности, вот народ этим и довольствовался».

В тринадцать лет Маркусик устроился на семейную ферму Стачовски, разводившую арабских скакунов, и занимался там поначалу уходом за лошадьми, уборкой навоза и заготовкой сена. Со временем он доработался там до должности механика и еще подростком получил первый опыт работы с машинами, почувствовал вкус к запаху масла и работе со слесарными инструментами, а главное – своим умом постигал устройство машин, «самую суть инженерии», по его словам. «Если разобрать какую-нибудь сеновязальную машину, там же внутри целый сад чудес, – сказал он. – Это же реально нечто из разряда машин Руба Голдберга[208] с массой металлических деталей и узлов, которые все должны вертеться, крутиться и скользить исключительно слаженно. Ментально труднее всего давалось продираться сквозь все эти навороты в поисках корня проблемы, после того как само это занятие давно обрыдло».

Неожиданным бонусом работы в коневодческом хозяйстве стало знакомство Маркусика с людьми совершенно особого рода. Лучшие арабские кони стоили под миллион долларов. И летом посмотреть им в зубы и испытать в деле приезжали исключительно богачи и дети богачей. Выезжал Маркусик и на конные выставки-ярмарки по всей стране. В ходе этих поездок он постепенно сделался своим в том слое общества, доступ в который при ином стечении обстоятельств пареньку из среднезападного захолустья был бы заказан[209].

Родители Маркусика редко интересовались тем, как у сына обстоят дела в школе, да и надобности в этом у них, по большому счету, не было. Тома с детства тянуло к наукам с такой силой, что сам он называл школу «местом раскрепощающим и чарующим одновременно», – ведь это было царство, где он всё контролировал, а от него никто ничего назойливо не требовал. С обязательными предметами он справлялся без проблем, а для углубленного изучения был волен выбирать то, что его реально интересовало.

К окончанию средней школы Том понятия не имел, что делать дальше. Академическая успеваемость вполне позволяла рассчитывать на место в хорошем колледже, но отец с матерью ни о чем таком даже не заикались. При этом Маркусик к тому времени встречался с одноклассницей по имени Криста Инглиш, с которой они подружились, еще будучи десятилетками. Инглиш была дочерью риелтора, и ее родители считали получение ею высшего образования обязательным. Мистер Инглиш прямым текстом сказал Маркусику, что, если он хочет и дальше встречаться с его дочерью, ему нужно куда-то поступать, выбрав себе дело по душе. Маркусик немного обмозговал этот вопрос, вспомнил о своей детской любви к самолетам и ракетам и решил попробовать выучиться на инженера аэрокосмической промышленности.

Самое занятное тут в том, что у Маркусика всегда наготове альтернативная версия его вступления на аэрокосмическую стезю, не имеющая никакого касательства к школьной любви и желанию угодить родителям девушки. В этой куда более мистической сказке дело было так. Учась в пятом классе, он получил в подарок на Рождество набор для постройки действующей модели ракеты. И вот, собрав ее, выходит Том в кукурузное поле по соседству с домом: небо синее, воздух тих и прозрачен, свежевыпавший снег белеет и сверкает до самого горизонта перед глазами юного ракетостроителя. Он бережно насаживает ракету на штырь направляющей, торчащий из стартового стола, и поджигает запал. А вот дальше всё было серьезно, судя по рассказу Маркусика: