Небесная канцелярия

– Мама, – послышался взволнованный голосок, – он проснулся!

– Тише-тише, а ну разбежались все отсюда! – велел женский голос. – Кимра, принеси-ка воды.

Леонард с трудом приоткрыл глаза. Над ним склонилась женщина, с доброй мягкой улыбкой, загорелой кожей и огромными карими глазами, из которых так и лились теплота и свет. Он полулежал на боку, на чём-то жестком и ворсистом. Попытался привстать, но застонал от боли в спине.

– Лежи, лежи, ишь, какой шустрый. – Женщина улыбнулась. – Вот, выпей.

Рядом раздалось хихиканье, мелькнули детские руки, подали женщине глиняный кувшин. Та поднесла его к губам Леонарда, и ангела обожгла холодная, чистая, живительная вода. Он схватил кувшин обеими руками – на движение немедленно отозвалась боль – и выпил всё до капли. Перед ним снова появилась девочка лет семи, с серьёзными и умными чёрными глазами, одетая в одну набедренную повязку. Её волосы были перевязаны кожаным шнурком. Рядом с ней стоял малыш, который держал в ручке наполовину съеденное печенье с лимонным джемом.

– Вкуснятина! – серьёзно сообщил малыш.

Оглядевшись, насколько получилось, Леонард увидел проложенные мхом бревенчатые стены, на которых висели циновки. Вдоль стен тянулись нары, на которых он и лежал. Нары были накрыты шкурами, на них стояли глиняные горшки. По бокам дверного проёма, тоже завешенного шкурой, пробивался солнечный свет. На утоптанном земляном полу сидели ещё двое детей и внимательно изучали Леонарда блестящими глазёнками. Рты у них были в крошках печенья. Сам он оказался обнажён до пояса и укрыт меховым одеялом. Спину и плечи покрывала остро пахнущая мазь. Рядом с нарами лежали рубашка и джинсовая куртка.

Леонард опустил руку и проверил внутренний карман куртки. В свёртке оставалось ещё достаточно печенья, раскрошенного и подмокшего. Он был порван, а дети, похоже, нашли выпавшее. Леонард извлёк сверток и протянул девочке:

– Держи, – сказал он, не узнавая собственный голос, охрипший и надтреснутый. – Только с условием, что поделишься с братьями и другими детьми. Друзья у тебя есть?

Глаза девочки загорелись, она закивала, взяла свёрток и вопросительно уставилась на мать. Та сделала благосклонный жест рукой. Девочка бросилась бегом к выходу, трое малышей – по виду погодки – устремились за ней, проскользнув под шкурой. Леонард, боясь пошевелиться лишний раз, проследил за ними. Телом он ощущал грубую шерсть, на которой лежал, и мягкий мех одеяла. В жилище стоял аромат непривычной еды и дыма. В центре, меж четырьмя столбами, горел очаг, возле которого хлопотала хозяйка. У неё были длинные косы, украшенные перьями. Она ни на миг не прекращала суетиться по хозяйству: поддерживала огонь, помешивала еду в горшке. Потом подошла к Леонарду, присела на край нар и по-матерински коснулась его лба.

– Разве можно всю веру без остатка раздавать, а? – укоризненно, но добродушно поинтересовалась она.

– Откуда вы знаете… – начал Леонард и закашлялся.

– Так я много чего знаю. Дочь шамана как-никак. Есть хочешь?

– Да. – Леонард с удивлением осознал, что действительно ощущает голод – чувство, которое ангелы спокойно могли контролировать.

– Вот, выпей пока, сил прибавится. – Женщина поставила рядом с ним глиняную чашку. – Садись, давай помогу. Шутка ли – с неба в болото, ещё и без крыльев остаться.

Леонард хотел задать сразу тысячу вопросов: где он, среди каких людей оказался, что случилось, откуда она знает о небе, о крыльях, о вере… Но горячий крепкий отвар, пахнущий мясом и травами, обволок теплом, притупил боль в спине, и Лео снова погрузился в сон, крепкий и спокойный.

Когда он проснулся в следующий раз, уже наступила ночь. Румяные и счастливые дети мирно сопели, свернувшись на нарах под шкурами. Женщина сидела у огня и расчёсывала костяным гребнем распущенные волосы. У её ног устроилась пятнистая кошка, похожая на маленького леопарда, и лишь отдалённо напоминающая своих поздних сородичей. Женщина пела, почти не размыкая губ, и кошка подхватывала песню тихим непрерывным мурлыканьем. Лео протянул руку к кошке, и та посмотрела на него дикими зелёными глазами. Женщина заметила, что он проснулся, но не прекратила песнь. Она допела до конца, закончила расчёсываться, аккуратно прибрала волосы и заколола их гребнем, и только тогда обратила внимание на Леонарда.

– Как ты себя чувствуешь?

– Уже лучше. Спасибо.

Он и вправду чувствовал себя лучше, набрался сил и отдохнул. Спина болела меньше, а всё произошедшее казалось сном.

– Благодарю тебя за веру, – сказала женщина. – Твои сородичи уж как за неё тряслись.

– Сородичи? – удивился Леонард.

– Ты иди сюда, к огню поближе. Садись, я и еду для тебя оставила.