Небесная канцелярия

Дети не сводили с ангела восхищённых глазёнок. Он ещё не мог знать, что вера, так расточительно и безоглядно им розданная, навсегда наложит отпечаток на их судьбы и судьбы многих поколений вперёд. Часто достаточно одной крохи веры, капли любви, чтобы запустить целую волну изменений во всём мире. Он поймёт это потом. Проводя бесконечные расчёты ночами напролёт в кабинете, разочаровываясь в своих методах, перечёркивая проект за проектом, он будет вспоминать светящиеся глаза детей, рождённых на заре этого мира, и это будет давать ему сил снова и снова начинать всё сначала.

Леонард наблюдал за обыденной жизнью людей, и чем больше он смотрел, тем шире казалась ему пропасть между ними и ангелами. Всё больше он понимал, что ангелы, ослеплённые властью и первородством, на самом деле ничего не знают о людях.

Ангел поднимался на гору к шаману и обучался магии огня. Он научился движением ладони создавать искры и разводить костры, научился создавать пламя, похожее на пламя свечи, и удерживать в руках мощь, способную уничтожить целый лес. Шаман одобрительно кивал, покачиваясь над землёй в клубах дыма.

Это не фокусы и не чудеса, а исконная, земная, настоящая магия, которой владеют только люди. Обыденная и незаметная, но способная разгореться в невообразимое пламя. Им не требовались проводники. Люди сами по себе волшебники, но многие предпочитают не признавать этого. Так проще. Безопаснее. Но всегда, в любое время находятся безумцы, творцы, мечтатели, которые идут против правил.

– Следующее, чему ты должен научиться, – говорил шаман, – вовремя уходить в сторону. Если станешь раздавать себя направо и налево, быстро сгоришь. Вот так. – И под рукой шамана звездопадом осыпалась еловая ветка.

И шаман захохотал, увидев выражение лица ангела.

Лео слышал об этом, наверное, с самого рождения. Надо вовремя остановиться, уйти в сторону, не вмешиваться. Он пришёл к людям с тайной мечтой помогать, но понял, что им не нужна ничья помощь.

Он раздал всю свою веру, ничего себе не оставив, но теперь в его руках горел огонь. Им созданный, им поддерживаемый, чистый и яркий. И Лео думал, как переоценено всё, чему его учили всю жизнь. Ведь без веры человек прожить может, а без огня – нет.

Ты можешь потерять былую веру, упасть с небес, разочароваться во всём, что было тебе дорого, но если внутри горит твой собственный огонь, если в тебе достаточно сил, чтобы хранить его и поддерживать, – ты сможешь жить. Если в тебе достаточно сил – ты обретёшь веру в себя.

«Не так уж мы и нужны людям, – с горечью думал Леонард. – Люди вполне могут справиться сами. Ещё как посмотреть, кто кому больше нужен: мы людям, или они нам. Ведь они обеспечивают нам рабочие места».

А потом пришла беда. Многие мужчины ещё находились на охоте, когда вражеское племя напало на селение.

Леонард смотрел на бегущих из селения людей. Наблюдал со стороны, с вершины горы – почти с небес, как и положено ангелу. Враги преследовали их. Люди, которые его приютили, вылечили раны от сломанных крыльев, люди, которые вдохнули в него новую веру и жизнь, бежали и не могли скрыться от смерти. Леонард вспомнил перепачканные крошками печенья лица детей, которым отдал веру, ничего не оставив себе. И сейчас ему следовало лишь отвернуться и уйти. Это естественный ход событий, обычная человеческая жизнь, одна из первых и далеко не последняя война. И даже потом, когда он будет стоять перед дверьми газовой камеры, не в силах принять реальность, когда станет изобретать эликсиры для забвения и облегчения страданий умирающих, когда впадёт в отчаяние от бессилия и невозможности защитить от смерти свою подругу, глядя, как она уходит в последнее рождение, всегда перед его глазами будут стоять люди, бегущие из жилищ через древний лес, а в ушах – звенеть крики о помощи в никуда.

Леонард вытянул руки вперёд. Теперь не звёздные искры, не волшебные огоньки рождались в его ладонях, но разгорался лютый пожар, который ещё немного – и невозможно будет сдержать. Да он и не пытался. Смертоносный огонь вырвался из рук, и лес впереди вспыхнул, ровной полосой разделяя убегающих и преследователей. Женщины закричали от ужаса, закрывая собой детей, ведь пожар мог быть страшнее врагов. Но движение руки ангела – и огонь остановился, не распространяясь дальше. Ещё движение – охваченный незнакомым доселе пьянящим ощущением власти, Лео действовал, как околдованный, – и огонь охватил преследователей. Заходясь в крике, люди метались в пожаре, а спасённые, сбившись в кучу, широко раскрытыми глазами смотрели на свершившееся чудо.

Кто-то тронул Леонарда за плечо. Шаман взглядом указал на его руки. Они оказались обожжены почти до локтей.

Лео стряхнул огонь. Пошатнулся, упал на колени и закрыл ладонями лицо. Сквозь сплошь покрытые ожогами пальцы он видел догорающую полосу леса, обугленные трупы вражеских воинов, осторожно пробирающихся через заросли людей. Шаман раскуривал трубку двумя руками, а третьей копошился в сумке.