Небесная канцелярия

В руках у Смерти появилась нить. Она начиналась ниоткуда и уходила в никуда, и постоянно вилась, вращалась, словно непрестанно работали руки невидимой пряхи. Нить моей жизни. Ведьма прокрутила нить чуть назад, к началу, где она была более гладкой, яркой, светящейся… и сквозь её пальцы проскользнул узелок, появившийся в вечер, который мне запомнился надолго, а потом я о нём забыла, он превратился в один из многих эпизодов детства.

Аромат Нового года, папа приносит ёлку, книга сказок на кровати, мне четыре, праздничное платье, распахнутое окно, у которого внезапно сломалась защёлка, и нога скользит по наметённому снегу.

«Ты ангел, да? Ангел?»

На первый взгляд, узелок походил на обыкновенный узел бифуркации, каких бывает много в течение жизни. Но если присмотреться, становилось ясно, что это связана воедино уже разорванная нить. Миг, когда жизнь, согласно всем законам, уже оборвалась, и будущее, которое, вопреки им же, завивалось дальше.

Ведьма, вспомнившая имя, поднесла узелок к глазам и, слабо улыбнувшись, посмотрела поверх нити на Аврелия. Он торжествующе улыбался в ответ.

– Я тебя недооценила, ангел. Мало кому удаётся меня так удивить. Значит, тебе удалось обмануть Смерть?

– Похоже, что так.

– И ты рассчитываешь, что и второй раз тебе это сойдёт с рук?

– Я надеюсь.

Кабинет заполнял аромат мая, черёмухи, воздуха после дождя. И аромат иного мира, который я не могу описать, он не похож ни на что. Запах другой жизни, чего-то, что открывается по ту сторону. Каждому в своё время, после череды перерождений, после бесконечной волокиты и бюрократии. И на каждом из тех, кто стоит на границе, есть хотя бы тень, хотя бы едва заметный знак этого мира. Поэтому они – пусть не все, но хотя бы кто-то, сами не понимая зачем, – стараются подарить надежду там, где она, согласно всем правилам, должна умирать.

– Магия любви, – произнесла ведьма. – То, что всегда было сильнее смерти. Что ж, одобряю. Признаю твою победу, ангел. Смерть больше не имеет здесь власти.

Я увидела, как торжествующе усмехнулся Леонард, как сверкнули на внезапном солнечном луче его витражные крылья.

Нить исчезла.

– Госпожа Смерть, – подал голос Христиан Сергеевич, – я лично присоединяюсь к просьбе Аврелия. В том, что Алевтина оказалась в такой ситуации, есть и моя вина.

– Ладно, шеф, если уж вешать собак, так на всех по справедливости, – вмешался вдруг Леонард. – Это была моя идея – отправить Тину и Аврелия на поиски Мечты.

Я не так уж и удивилась. Во всей этой истории с самого начала чувствовалась рука профессионального сотрудника отдела бытовой магии: череда совпадений, мелочей, мозаика слов, событий, случайностей. Конечно, он прекрасно знал, что мы не станем следовать инструкции, пойдём какими-то нелепыми путями и – чем чёрт не шутит! – в сумерках апреля, опьянённые ароматом мокрого асфальта, раненые словами чужих исполненных желаний, обретём, в лучшем случае, друг друга, а в идеале – самих себя. Сбывшаяся невозможная любовь ангела и человека, соприкосновение миров, единая идея сделать мир лучше и счастливее, начав с себя. Какие волны изменений могут пойти от этого? Это уже не в нашей компетенции.

Я точно понимаю одно: наша мечта жива.

Смерть перевернула песочные часы, и в мои руки опустился бланк с золотистым оттиском – разрешение на мою жизнь. Я положила бланк на стол шефа. Смерть посмотрела на Христиана Сергеевича, тот сделал учтивый жест, коснувшись рукой груди. Задержала взгляд на Леонарде, и её обсидиановые глаза-зеркала странно блеснули. Лео вежливо кивнул в ответ. Благосклонно взглянула на Лану, та слегка поклонилась. Затем Смерть переключила внимание на Аврелия. Долго изучала ангела, а он смотрел на неё в ответ, и оба молчали.

– Аристарх, – она не отрывала от Аврелия цепкого взгляда, только лёгким движением подбородка наметила, что обращается к директору ведомства, – мой тебе совет: не разбрасывайся кадрами.

Аристарх Игнатьевич хмыкнул и что-то пробурчал, впрочем, вполне почтительно.

Двери закрылись. Смерть унесла с собой аромат свежескошенной травы и дух неизведанного мира. Аврелий смотрел на закрытые двери, как будто готов был бежать следом, как будто за ними окажутся не Гарик за секретарским столом и вылизанная приёмная, а нечто совсем другое.

В кабинете стояла тишина. Христиан Сергеевич просмотрел оставленный Смертью листок с печатью и произнёс:

– Ну-с, я думаю, сегодняшний вопрос исчерпан. Тина может быть свободна. Аристарх Игнатьевич?

– Разумеется. – Директор Ведомства смерти приподнял ладони. – Больше вопросов нет.

– Алевтина, идите к Гарольду, получите пропуск.

Я кивнула. Но осталась на месте. У меня пока в голове не укладывалось произошедшее. Да и никто больше не спешил покидать кабинет.

– Что, Аврелий, – серьёзно проговорил Аристарх Игнатьевич, – слышал, что мне госпожа сказала? Не думал вернуться к нам? Время сейчас сложное, самоубийцы прут, как… а у тебя проект такой хороший был.

– Так пользуйтесь, – ответил Аврелий. – Разработки все в отделе остались.

– Разработки-то остались, – согласился Аристарх Игнатьевич. – Только искры нет!