Небесное чудовище

Третий Брат Небесного Императора пойман в ловушку: тысячу лет он гонялся по Трем Мирам за Бесовкой, которую произвела на свет его любовница, и думал, что я – то самое дитя, а оказалось…

Чжао Лань приоткрывает глаза, тянет окровавленную ладонь, чтобы ухватить его за полу белоснежных воздушных одежд.

– Отец… – бормочут бескровные потрескавшиеся губы Бесовки.

– Отец? – повторяет он, брезгливо морщась. – Да как ты смеешь!

Отпихивает ее, пинает ногой в лицо, а затем и вовсе вскакивает, делает пару шагов и картинно падает на колени.

Фэн Лэйшэн за его спиной так же картинно закрывает лицо ладонью и качает головой: дескать, за что мне это все?

– Брат! – взвывает смазливый до приторности князек. – Защити! Очевидно же, я стал жертвой чьих-то интриг, клеветы и грязных сплетен! Я понятия не имею, по какому праву эта тварь, – указывает на несчастную Бесовку, – зовет меня отцом! И что за служанка Минчжу, порочную связь с которой мне приписывают! Прошу, брат, прояви мудрость и очисти мое имя. Подобные разговоры кидают тень на всю нашу семью!

Щурюсь, глажу Пепла по плечу, приближаюсь и говорю:

– А девиц тискать по углам – это не бросает?

– Это другое, – со вздохом замечает Пепел. Его, кажется, выводит из себя разворачивающееся перед нами действо.

Но Император не готов вступаться за нерадивого брата – он суровеет лицом, стискивает подлокотники своего золоченого трона и произносит важно:

– Я не думаю, что Владыка Ночи стал бы клеветать на тебя или на кого-либо другого. Да и в сплетнях он замечен не был. – Вздыхает, будто наставник, утомленный вопросами нерадивых учеников. – К тому же как я могу решить, кто прав, кто виноват, если не знаю всей истории? Поведай ее нам, и я решу, виновен ли ты или нет.

Коленопреклоненный красавчик горько хмыкает и произносит с нажимом, глядя прямо в глаза венценосного брата:

– Ты точно хочешь услышать всю историю? Чтобы я рассказал каждое событие от начала до конца, не упустив ни малейшей подробности?

Император не отвечает, лишь судорожно сглатывает и бледнеет.

Даже так?

Недаром говорят: когда даос встает на одну ногу, демон поднимается на десять. Очень интересно, сколько еще темных гадких секретов таит в себе белокаменный Зал Пяти Стихий?

Отправляю в рот вишенку и готовлюсь слушать.

Эпизод 20 Вода отступает – проявляются следы на камнях

Тишина такая – хоть ножом режь: густая, насыщенная, тяжелая. Все звуки в ней гулкие – дыхание, биение сердец.

И то, как я кусаю вишню. Получается неприлично громко.

Третий Брат Небесного Императора нервно сглатывает. Под глазом у него наливается обширный синяк, портит нефритовую безупречность нежной кожи.

– Что скажешь, брат? – торопит он. – Мне продолжать?

Император оглядывается, будто ища поддержки. Но все застыли немыми изваяниями. Только Бесовка на полу тихонько поскуливает да я ем ягоды. И вспоминаю дядюшку Жу.

Напившись, он любил пофилософствовать. Часто говорил: когда вода отступит, станут видны следы на камнях, как ты их ни прячь. Рано или поздно.

И вот время пришло: пора следам проступить.

– В конце концов, это не твоя вина. И не моя, – произносит Император и смотрит на своих братьев. Они, все пятеро, сейчас затаились и притихли, ожидая откровений. – Только той женщины. Она околдовала отца.

Он вздыхает и сам начинает историю:

– Все знают: предыдущий Император больше всех любил свою Императрицу. Вернее, кроме нее, он никого и не любил. Когда женился, поклялся, что не приведет во дворец больше ни одной женщины, не возьмет ни одной наложницы. И клятву свою сдержал. Как ни пластались по полу придворные, умоляя отказаться от этого обещания, Император был непреклонен.

Их брак оказался благословлен – Императрица подарила своему супругу пятерых сыновей и двух прекрасных дочерей. Но когда родила последнюю – принцессу Сюньгэ, – красота которой, по словам всех, затмевала солнце, вскрылась правда и о ней самой: оказалось, в жилах Императрицы течет бесовская кровь. Отцу стоило больших трудов скрыть это. Каждый из нас прошел обряд очищения, стоивший нам тысячелетий совершенствования. Что же Императрица? Ей нельзя было больше оставаться во дворце, но и казнить ее публично отец не мог – позор пал бы на весь императорский род навечно. Да и любил он Императрицу больше жизни. Поэтому и сказал: они с женой удаляются на покой, оставляя Небесное Царство старшему сыну, то есть мне.

Император вновь печально вздохнул и продолжил:

– На деле же Император с Императрицей замуровались в Пещере Тысячи Казней. Отец считал, что должен делить со своей женой не только счастье, но и ее проклятие. Наша драгоценная сестра Сюньгэ ушла за ними и основала монастырь у подножия той горы, в недрах которой скрыта Пещера. Она все надеется, что однажды мать и отец пройдут свое искупление и вернутся. Молится о них каждый день Великому Будде.

Император замолкает, а тишина становится еще гуще. Кажется, кто-то всхлипывает. Обвожу всех взглядом и замечаю – Хушэнь! Неужели циничного Тигриного Бога проняло?