Небесное дитя

Внезапно его голос стал громче: «Со смертью отца я понял, что значит быть сиротой. У меня не было жены, теперь нет родителей, никого близкого, никакой опоры. Иногда я неделями не разговаривал ни с кем, кроме коллег, и мне казалось, что больше я в жизни ничего не захочу. Я ошибся. Вернувшись на остров, я понял, что дорожу жизнью и людьми больше, чем думал».

На последних словах у него слегка перехватило дыхание. Спустилась ночь. Теперь я вижу лишь его сияющие в темноте глаза.

«Тебе холодно? Давай вернемся».

Наверху, перед дверью моей комнаты мы какое-то время неловко топчемся на месте. Он целует меня в лоб и быстро уходит.

* * *

Дождливый полдень. Дез Эссент сопровождает к пансиону загадочного посетителя. Встретив нас в гостиной, он как бы по секрету объясняет, что не только изучает Тихо Браге и «Гамлета», но еще и ведет исследование о реальной личности Шекспира, мол, по этому поводу у литературоведов вечно разногласия. Выйдя на пенсию, дез Эссент всецело посвятил себя изысканиям. Марк Твен, Диккенс, Эмерсон, Генри Джеймс, Фрейд, Борхес… всех интересовал Шекспир. С девятнадцатого века было предложено семьдесят кандидатур, в их числе известный граф из Оксфорда, однако ни одна гипотеза не подтвердилась. Но у дез Эссента есть более серьезное предположение и более интересный кандидат.

Сольвейг идет по гостиной с охапкой белых лилий, смотрит на нас, пожимает плечами: «Старая песня… но если вас это развлекает… А почему бы нам всем вместе не поставить спектакль?»

Мы реагируем стремительно, начинаем говорить на зашифрованном языке, переодеваемся под руководством профессора. Локи с трудом переносит костюмы, поэтому его роль постоянно приходится менять, невзирая на недовольство нашего спонтанного режиссера. Селиан, конечно, Пак, хитрый эльф, который запутывает путешественников в ночи. За цветком любви он идти отказывается, но веселится на всю катушку: «Ладно, а кем был Уильям Шекспир?» Дез Эссент треплет его по голове: «Эй, не теряй нити…» И внезапно меняет сюжет: «Вы знаете, что спутники Урана назвали Ариэль, Титания, Оберон и Пак в честь духов и сказочных персонажей Шекспира?»

Профессор показывает нам гравюры «Сна в летнюю ночь», а потом идет в свою комнату и возвращается со шкатулкой, обтянутой японской тканью.

Селиан копается в коробке, и оттуда выпадает фотография блондинки со странно знакомым лицом. Я подшучиваю: «Это Титания?» — «Нет, моя первая любовь». Я думала, что он гомосексуалист, а он словно прочел мои мысли, улыбается: «Жизнь полна сюрпризов, моя девочка…»

* * *

Как-то ночью я проснулась от криков с пляжа. Во время полнолуния все животные особенно активны, на острове беспокойно. На потолке моей комнаты вырисовываются отражения волн, и я несколько секунд качаюсь на них, пока свет снаружи не притягивает меня окончательно. Мне хочется выйти, пройтись.

Любители повеселиться испарились. Ногой я зарываю в песок кем-то выброшенный окурок и сажусь на камень, кладу голову на колени и смотрю вниз — на устрашающую темную гладь. Я одна на краю острова, и это идеальное место, чтобы выпустить остатки боли и грести наружу. Второй персонаж этой любовной истории исчез, стер себя сам, не с кем разделить воспоминания об отношениях, известные лишь нам двоим.

Я тяну руку к воде, темная масса морщится подобно коже слона и смазывает мое изображение. Прожитые моменты, все, что было, вчерашний мир, — исчезают. Я больше ничего не вижу. Я ступаю в ночь.

Дремлющие воды напоминают мне о призраке печальной Офелии и фатализме дез Эссента, полагающего, что «все, кто раздумывал о происходившем в Эльсиноре столетия назад, в итоге многое переосмыслили и вернулись к точке отправления».

Помимо вечных загадок, связанных с Гамлетом, я знаю, что еще меня трогает в этой истории вернувшегося за местью духа, не желавшего быть забытым: он преследует, подобно погибшим страстям или близнецам, которых мы никогда не вернем. Тем, кого нам не хватает…

На самом деле, наверное, нас с Пьером разделило не столько сомнение или отсутствие любви, сколько разница в восприятии потери или страдания. Вся эта мука, прячущаяся в ночи, прошлое, которое никак не распутать.

По пляжу навстречу мне кто-то идет. Бьёрн.

В молчании мы дошли до понтона, облокотились о деревянные перила. Мы стояли рядом, пока наши мысли плавали в волнах. Его рукав касался моего голого плеча.

Затем он склонился ко мне. Прижался губами к моему затылку. Я издала слабый звук, похожий на стон. Он поцеловал меня между лопатками, в плечо, взял меня за руку и поцеловал в запястье, прижал к перилам, продолжая целовать. Я почувствовала у себя под юбкой, между ног, его твердый член, он вошел в меня, чтобы меня исследовать.

Вскоре мы отправились в его комнату на последнем этаже, держась за руки. Закрыв дверь, он расстегнул мою блузку, снял аметистовый кулон, погладил мой живот: «Ты такая худенькая, невозможно себе представить, что ты уже родила ребенка, тело как у девочки».