Небо молчаливое

В тот день злополучный день-поцелуя кэпа с ними ещё было, Луи и сам всего как месяц попал на Небо и обживался как. Он трудился, ха! Пахал по две смены просто затем, чтобы доказать, что хоть на что-то годен, что он не только воришка с блошиного рынка, что может, может быть им полезен. Он ведь и в механизмах шарит, и с управлением с ходу разобрался, будто уже водил корабли… и картошку чистит, и готовить умеет не то, чтобы сильно вкусно, но съедобно вполне. Станционные воришки не только воровать горазды! В свои семнадцать, тогда ещё в шестнадцать ему довелось работать грузчиком, уборщиком, мойщиком посуды, подмастерьем механика, сапожника и даже агронома с большим секатором, но нигде, увы, он не задерживался надолго, точно какая-то неведомая сила, толкала его в спину, нашептывала тихо и упорно: уходи. И он бежал, подхватывая старый рюкзачок, а потом случилось Небо и доктор Фет, и Луи понял, что пропал.

В тот злополучный день он по обыкновению решил заглянуть к доктору в перерыве. В его каюте было тихо и очень темно. Луи даже подумал по началу, что у Фета что-то проводкой. Подумал о ящичке с инструментами, который остался в машинном, и о стоимости новых ламп и проводов, выходило много, по крайней мере больше, чем у них с Эммой было на тот момент. Тогда они жили бедно, не беднее рыночных попрошаек, но для свободных, так звали на Верне всех странствующих на собственных кораблях, всех —от дураков до пиратов, плоховато. Луи это сразу заметил, заметил также, что и работы на корабле было явно больше, чем людей, способных её выполнять. Они зашивались. Управляться с таким кораблём без команды – немыслимо. В том и был его шанс. Луи умел видеть возможности. Такой вот талант. К нему бы ещё везение! Впрочем, попасть на борт Неба тоже удача. Этого Луи не отрицал и по-прежнему опасался, что его вот-вот выгонят. Он быстро и безошибочно понял, что корабль Эммин и решать только ей, но Эмма ему сразу понравилась и к мнению доктора она прислушивалась, а с доктором они как-то поладили. Луи умел выбирать людей, кто не умеет, тот долго не живёт, такая вот жестокая выучка.

Доктор удивлённо поднял голову, глянул, хмыкнул, продолжил читать.

– Почему у тебя темно так? Сломалось?

– Нет, – мотнул головой Фет. – Привычка.

– А-а, – протянул Луи и сел напротив, его не приглашали, но можно же? Доктор, кажется, не возражал, он его и не замечал, кажется. – У меня свободное время, – объяснил Луи, точно извиняясь. – Эмма не говорила, что делать, ну когда…

– Отдыхать, – вздохнул Фет. – Обжился?

– Да. У вас хорошо! Мне нравится! – Луи и сам не понял откуда в нём столько энтузиазма, ещё пару минут назад сил едва ли хватало, чтобы сползти со ступенек, а лесенка-то из рубки короткая. – А тебе?

Доктор поднял одну бровь.

– Да, тоже.

«А я нравлюсь?» – подумал Луи, как работник, конечно, спрашивать вслух не решился.

– Эмма сказала, ты толковый пилот, – просто сообщил доктор. Луи почувствовал, как у него багровеют щёки. Толковый пилот! Надо же! – Летал раньше?

– Неа, – он радостно мотнул головой, волосы упали на лоб, Луи попытался их сдуть. Фет очень странно глянул на него. – Я подстригусь, если надо. Надо, да?

– Что?

– Что? Или ты про полёты? Я на самом деле хреново помню, что было до… Ну вообще всё детство. Точно мне сразу пятнадцать стукнуло и сразу на улице.

– Амнезия?

– Ага.

– То есть, что такое амнезия ты знаешь?

– Я много чего знаю! – сообщил Луи и поспешил заткнуться.