Небо молчаливое

– Каскадный рынок, – сказала Эмма.

– Веди! – Константин.

III

Они долго бродили по путанным изгибам каскадного рынка. Внизу журчали фонтаны. С верхнего яруса на этот спускались бордовые лианы дикого винограда. Константин с тоской вспомнил, что в Тирхе сейчас весна и город нежно зелёный, что прошлую весну он не застал и следующую вряд ли увидит.

– Мне часто кажется, что времени на Верне нет, – начала Эмма, снова тихо. Она всегда говорила так тихо, что ему приходилось прислушиваться, но Константин привык. Ему хотелось встать ближе, ещё ближе. – Всегда осень, – Эмма указала на виноград. – Или всегда лето. И как понять, что мы ещё живы?

– А разве нет? – улыбнулся Константин. Он тоже об этом думал. Верна так похожа на ад, а эти станции и корабли – кусочки мира, осколки памяти. Здесь осень, там лето. – Давай чая выпьем?

– Давай. Пока Фет не видит, на что мы тратим деньги.

Они немного посмеялись. И дверь в кофейню оказалась дверью в бар.

– Я давно поговорить с тобой хотел. Мне нужно…

– Что закажите? – встрял бармен. – Есть абсент, хотите?

– Да, – выдохнула Эмма. Она почему-то нервничала.

– Да, спасибо. Эмм, мне нужно кое-что рассказать о пташках. – Встреча с господином это не о пташках, но без них, без пиратского капитана, этого бы не было. Или было? – О Тирхе.

Эмма кивнула. И хорошо.

– Абсент!

Константин посмотрел в свой зелёный стакан, понюхал и понял, что не может говорить. Точно анестезия во рту, точно язык онемел, как после манипуляций Фета. Он выпил. Выпил. Но стакан остался таким же зелёным. И Эмма выпила. Эмма ждала.

– Им не рассказал, а тебе расскажу.

– Ну и за что мне такая честь? – она улыбалась своей привычной ехидной улыбкой, она попыталась сказать это максимально добродушно.

– Может будешь лучше ко мне относиться, а? – попытался Константин. Не то.

– Не надейся, – она улыбалась, – капитан.

Но Эмма настроена доброжелательно. И всё кажется хорошо. Он набил морду пиратскому капитану, он не отдал Небо этому господину из ведомства.

– Мама горянка, из зажиточных, – выпалил Константин совсем не по делу, а остановиться не смог. – Отец её был кем-то вроде главы местной деревни, а его брат – священник, другой в полиции. Верхушка власти. У них было два поля, и отара овец, кони и коровник. Не чета отцу. Никто ему не чета. И все же они поженились. Мама, мама была ему послушной тенью. Она рано умерла, болела. Мне лет, мне двадцать было. А ей тридцать восемь, совсем не возраст, чтобы умирать.

– Моей пятьдесят шесть было, когда я уехала, – Эмма отвела взгляд. – А умирать кому когда время… – Она не договорила, она потянулась к нему. Неужели хочет обнять? Обнять проще. Вот же чуть подвинулась в его сторону, откинула волосы со лба, чтобы не мешались, чтобы видеть хоть что-нибудь, чтобы… но испугалась.

– Если честно, я её плохо знал, да и отца выходит, неважно. Дед хороший был, отцов папа, но жил далеко и приезжал раз в год с подарками. А может это подарки были хорошие? Чёрт его знает. Я уже ни в чём не уверен. Мы вообще мало с родственниками общались, особенно с мамиными. Она только раз упросила отца отвести нас к тем бабке с дедом. Мне было лет… вот не помню, то ли девять, то ли уже одиннадцать. Целое чёртово лето в горах прожили. Местные возненавидели меня. Я слишком от них отличался.

Эмма кивнула.

– Люди не любят, когда отличаются.

– Да… – протянул он, посмотрел на Эмму. Ему ли о том говорить? Он быстро научился быть своим.

– Ты говорил, это связанно с пташками, – напомнила она.

– И с Тирхой, – попытался оправдаться Константин. Зачем он вообще это начал? Куда, чёрт возьми, его понесло? – Да. Музыканты. Моя девушка была певица. – А это зачем сказал? Но Эмма не злилась, просто кивнула и отхлебнула абсента она так легко его пила. – Думаешь, зря я всё это начал?

– Не думаю. Ты поступил правильно. Тем более всё уже закончилось. Я связалась с Людвигом, проблем у нас быть не должно.

– Я не мог оставить их там. Боги, в открытом небе!

– Я знаю.

Эмма потянулась к его руке. Или нет? Или к стакану? Эмма потёрла нос.

– С Людвигом? – только сейчас услышал Константин.

– Да. Он сказал, всё нормально. Он уладит.

Конечно, пират всё уладит, всё что ты тут устроил.

– Он к тебе клеится.

– Что? – Эмма прыснула. – Нет.

– Ты с ним спала?

Она изменилась в лице, отодвинулась. А что такого? Нормальный ж вопрос. Логичный.

– Ну знаешь, что, капитан, – Эмма сказала это так едко, что, если бы слова были ядом давно бы и стены, и воздух прожгли. А ведь не кричала, не злилась, едва шептала. Ведьма! – Интересных людей можно не только трахнуть.

От неожиданности он, кажется, проглотил все возмущения. Почему это? Почему она сказала так? Так грубо и?… Точно секс это что-то нет не постыдное, но посредственное. Боже, сколькими же способами она может назвать меня идиотом?

– Я не имел ничего такого ввиду! – возмутился Константин, но слабо. Слабее, чем хотелось.

– Да? – притворно изумилась ведьма. Голос холодный, а лицо – посмертная маска. И всё же она смеётся. Да она же смеётся над ним! Издевается. Чёртова ведьма!