Небо памяти. Творческая биография поэта

В ту пору я работал режиссером молодежной театральной студии при Доме пионеров и школьников Куйбышевского района Москвы, ныне Дворца творчества «Преображенский». Студия наша усердно специализировалась на поэтических спектаклях, или, как тогда модно было говорить, «поэтических представлениях» на манер популярного в то время Театра на Таганке. Нередко мы выступали с музыкально-поэтическими программами в Государственной республиканской юношеской библиотеке на Преображенской площади.

В нашем репертуаре поэзия Левитанского занимала заметное и почетное место. Как, впрочем, и стихи других замечательных поэтов – Б. Окуджавы, А. Тарковского, Д. Самойлова, Б. Ахмадулиной, А. Вознесенского.

Конечно, мы мечтали об «очной» встрече с нашими «кумирами». И вот однажды мы решили пригласить кого-то из них в качестве участников и почетных гостей на наш большой поэтический вечер, весь сбор от которого должен был поступить в Советский фонд Мира. Обратились в отдел пропаганды Союза писателей СССР. (Была тогда такая организация!) К сожалению, все оказалось не так-то просто: Евтушенко был в очередной опале, Вознесенский – за границей, Ахмадулина – болела, Окуджава – вообще вне пределов нашей досягаемости. Мне посоветовали обратиться к Тарковскому и Левитанскому.

На следующий день я позвонил Арсению Александровичу, и он совершенно неожиданно дал согласие принять участие в нашей программе.

С Левитанским дело обстояло куда сложнее. Я явился к нему домой, чтобы передать нашу просьбу, – что-то у него было не в порядке с телефоном. Он жил тогда неподалеку от станции метро «Бауманская» в не слишком просторной квартире, обстановка которой, как мне тогда показалось, сплошь состояла из детских кроватей разного вида. На руках у него покоилась младшая дочь Оля, недавно появившаяся на свет.

Левитанский вообще никогда не умел отказывать определенно, поэтому и в тот раз, при первой нашей встрече, наговорил много чего-то такого, из чего можно было заключить, что вообще-то он не против, даже был бы рад, но вот, мол, сами видите…

На том вечере он так и не появился. Но уже в марте мы организовали вечер его поэзии, в котором он сам принял участие. Небольшой зал Республиканской юношеской библиотеки был набит до отказа. Мы представляли композицию по книгам «Земное небо» и «Кинематограф» с песнями, написанными на его стихи нашими студийцами под руководством педагога Юрия Федоровича Челнокова.

Левитанский читал стихотворения из новой книги «День такой-то», только что вышедшей в свет в издательстве «Советский писатель» тиражом в 20 тысяч экземпляров, огромным по нынешним временам и совершенно ничтожным тогда – ее буквально смели с прилавков книжных магазинов.

Вместе с Левитанским мы запланировали целую серию подобных вечеров, но не тут-то было. Не зря же поэт Давид Самойлов в своей поэме «Последние каникулы» упомянул некоего «Л. Итанского», который «был заеден бытом». Узнав, что это не просто фигура речи, наши студийцы решили «взять над ним шефство»: девочки помогали по дому, ходили в магазины, играли с детьми.

К тому времени семейство Левитанских – Юрий Давидович, его вторая жена Валентина и три их дочери – поселились в просторной квартире на углу Безбожного (ныне Протопоповского) и Астраханского переулков.

«Мы переехали в новый дом и оказались в одном подъезде, – вспоминает поэтесса Олеся Николаева, – как раз в то время, когда у меня были маленькие дети и у него были маленькие дети. Наши дети дружили. Девочек Левитанских, которые были немножко старше, чем мои, я всегда ставила в пример своим детям: “Девочки Левитанские уже помыли посуду, а вы? Почему девочки Левитанские убирают за собой, а вы – нет?” И он, и я – мы были молодыми родителями: кто-то из детей болеет, какая-то эпидемия гриппа, нужно на прививку, нужно туда, сюда… Одни и те же проблемы, страхи, детские праздники»[172].

Однажды в преддверии Нового года Юрий Давидович обратился ко мне с просьбой – устроить праздничные поздравления своим детям с Дедом Морозом, подарками, фотографом и прочими атрибутами новогоднего карнавала. Я согласился с радостью. Больше того, я подбил нашу молодую студийную поросль разыграть в огромной квартире Левитанских новогоднюю сказку, загодя подготовленную к зимним школьным каникулам.

Сбор студийцев был назначен в соседнем доме, в квартире моего товарища, в сотне метров от места предполагаемого действия сказки. Там мы переоделись, загримировались, в костюмах пересекли зимний двор и сюрпризом вошли в квартиру.

Кроме Левитанских в квартире оказались и Самойловы – Давид Самойлович, его старшая дочь Варя и двое мальчиков. Явились и другие соседские дети.

Началась сказка. Дети жили в ее незатейливом сюжете рядом с любимыми героями – грустили, надеялись, веселились. Когда пришло время хороводов, после традиционной «В лесу родилась елочка» все вдруг разом запели «У зим бывают имена» Д. Самойлова и «Диалог у новогодней елки» Ю. Левитанского: дети знали эти песни наизусть и пели вместе с героями сказки.

Не об этом ли стихи Левитанского?