Небо памяти. Творческая биография поэта

И это, увы, не поэтическая метафора: такая ситуация и в реальности будет актуальной едва ли не до последних лет жизни. Не зря же Левитанский говорил, что вся его биография заключена в стихах; даже знаменитые сны из «Кинематографа», по его словам, снились ему на самом деле. Домом для него навсегда оставался весь мир.

В стихотворении «Взаимосвязи» поэт затрагивает такую важную для него тему, как «человек и космос», ставя свое земное бытие в зависимость от неведомых космических процессов. Конец – это обрыв дороги, как обрыв кинопленки. Причина пока ему не ясна: просто где-то в далеком созвездии «небесное распалось вещество». Игра в прятки со смертью становится непременным условием его творчества.

В книгу «Кинематограф» Левитанский включил одно из своих лучших произведений «Сон о дороге», где представил концепцию истории человечества как долгую чреду поколений, шествующих по единому для всех пути в бесконечность. В стихотворении зафиксирован роковой момент, когда и сам поэт присоединяется к общей процессии.

И тогда пошел я вслед за ними,
как в конце военного парада
с площади уходят музыканты,
завершая шествие его.

Правда, рядом с моделью «дороги» имеется и еще одна – «спирали». По Левитанскому, бесконечное поступательное движение всего человечества, а может быть, и вообще всего живого на свете, никак не противоречит закольцованности движения на малом временном отрезке – «нескончаемой спирали бесконечных кругов». А жизнь человеческая – это и есть то самое крошечное расстояние «от пункта А до пункта Б», на которое мы пришли откуда-то и вскоре куда-то уйдем…

В книге «День такой-то» (1976) представлено качественно иное Время. Оно спрессовано в стопку дней, часов, минут и движется не по кругу, не от осени к новой осени, не от возникновения к исчезновению, а по вектору «приход – уход» и даже «восход – закат». Ведь жизнь – это, в сущности, всего лишь один день, всего лишь «именной билет», «пропуск» «туда, где больше нет календарей, […] а все одно и то же время года». Это еще и «восхождение» в мир, «где почти не имеет значенья до или после, // и совсем не имеет значенья когда и где…»

Однако поэт не желал, не мог смириться с мыслью об уходе в полное забвение, не хотел поверить, что приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Он не воспринимал всерьез идею принципиально иного мира, в котором «душа» обитает отдельно от «тела», и что вообще-то нет никакой надобности соотносить грядущее бытие «души» с нынешним человеческим состоянием, именуемым жизнью.

Так рождается иная концепция Времени, которая включает возможность «неокончательного ухода» или «второй попытки»: «Мы уже были, но мы еще будем потом…» От прежней спирали остается мысль о бесконечной зеркальной повторяемости событийного ряда истории – «все это прежде когда-то случалось…» Ситуация «дежавю», кажется, становится навязчивой. Едва ли не через страницу поэт повторяет: «все это было, было, бывало…» Сущность поэтического творчества, таким образом, – это всего лишь «восстановление» или «воскрешение» стихов, которые жили когда-то в прошлом.

Время в системе координат, предложенной Левитанским в середине 1970-х годов, теряет вселенскую всеобщность; оно почти не существенно, поскольку важен только один прожитый день. В качестве зримой модели повторяемости времени, а стало быть, и человеческой жизни поэт предлагает песочные часы, которые некая Рука всякий раз переворачивает после того, как весь песок оказывается в нижнем конусе.

При этом Левитанскому чрезвычайно важно понять, что же представляют собой последние минуты здесь, «перед полетом в бездну, в пустоту», и первые минуты там, иными словами, момент перехода в небытие. Иногда «переход» носит характер фантастического путешествия в мире, где царствует «спокойное движение планет // по разобщенным эллипсам орбит». В другой раз это путешествие приобретает все признаки мифологического предания или даже народных сказок – загадочного путешествия «по черному руслу, по черной воде».

Следующее творение Левитанского – и в самом деле фантастическое путешествие по мифам позднего средневековья.

В книге «Письма Катерине, или Прогулка с Фаустом» (1981), посвященной дочерям, предпринята очередная попытка трансформировать Время, говоря поэтическим языком – «остановить мгновение». По сути дела факт нового рождения – это «передвинутые стрелки», «нарушение сроков», «разрушение привычных связей» и созидание новых; это и есть остановленное время, а точнее – время, беспредельно растянутое возникшей жизнью продолжательниц его рода.