Небо после бури

Я всегда боялась этого слова. Больше, чем карконов, больше, чем Керис или джиннов. Но сейчас, мысленно произнося это слово, я чувствую себя свободной. Словно лопаются путы, мешавшие мне двигаться, и я снова могу дышать полной грудью.

«Давай, Сорокопут».

Я открываю дверь бани и вижу Харпера. На нем нет ничего, кроме полотенца вокруг бедер, другим он вытирает волосы. Его смуглая кожа блестит, и я слежу взглядом за каплей воды, которая стекает на его широкие плечи, по груди, по твердому животу.

Сообразив, что откровенно уставилась на него, я резко поднимаю голову, прохожу мимо и осматриваю помещение, держа руку на эфесе.

– Сорокопут! – Он выглядывает в коридор, заподозрив, что произошло нечто из ряда вон выходящее. – Ты… что, Император…

– Нет. Ничего такого, все в порядке.

Мой голос звучит хрипло. В бане никого нет, кроме Харпера. Передо мной огромный бассейн, отделанный зелеными и синими изразцами, через отверстие на дне подается горячая вода. Под потолком расположены два больших вентиляционных отверстия. Я настороженно осматриваю их.

– Я уже проверил, Сорокопут, – говорит Харпер. – Все чисто. Я один.

Я переминаюсь с ноги на ногу, скрипя кожаными доспехами, и разглядываю Харпера. Я не знаю, куда девать глаза, что делать, что говорить. Ни одна женщина в здравом уме не придет в полном боевом вооружении соблазнять мужчину, по которому страдает целый год.

Мы молчим. Я жалобно смотрю в его светло-зеленые глаза, умоляя понять меня без слов, не смущать меня еще сильнее.

– Сорокопут… – начинает он, и я, как назло, в тот же момент открываю рот.

– Я… э… – Черт возьми, чтоб мне провалиться. – Ты не… ты получил приказ насчет половины легиона? Я отправляю их на юг, – лепечу я. – Им нельзя задерживаться, но я не была уверена, что у нас в арсенале хватит для них…

– Зачем ты пришла, Кровавый Сорокопут? – перебивает меня Харпер.

– Я… Я…

Это все проклятый Муса со своими проклятыми советами. Я не могу выговорить ни слова. Я вела себя отвратительно по отношению к Харперу. Я избегала его, игнорировала его, грубым тоном отдавала приказы, ни одного доброго слова не сказала ему, ни разу не поблагодарила за верную службу. А что, если он разочаровался во мне? А что, если он ничего больше не чувствует ко мне и нашел другую? В городе немало…

– Сорокопут, так зачем ты пришла? – повторяет он.

– Как вода? – пищу я и начинаю снимать доспехи.

И, естественно, пряжка на нагрудной пластине никак не желает расстегиваться. Обычно в таких случаях я прошу Ливию или кого-то из стражников помочь мне, но сейчас я стою перед Харпером, тупо дергаю за ремешок и с каждой попыткой краснею еще больше. Как же мне не хватает сейчас серебряной маски!

Он осторожно убирает мою руку.

– Позволь, – бормочет Харпер, и чертова штука мгновенно расстегивается. Он ловко справляется с остальными, потом опускается передо мной на колени и снимает наголенники. Я остаюсь в одной рубашке и штанах, а он стоит совсем близко, ближе, чем прежде.

– Ты не мог бы…

Я не в состоянии взглянуть ему в лицо. Он отворачивается, развязывает полотенце. «Вот черт». Мне хочется посмотреть, но я стесняюсь. Я закрываю глаза и жду, когда раздастся плеск воды.

Убедившись в том, что он плывет прочь от меня, я скидываю сапоги, швыряю в угол штаны, рубаху и нижнее белье. Поднимаю руку, притрагиваюсь к волосам и застываю в нерешительности. Я заплетала их в косы с тех пор, как меня забрали в Блэклиф. Я была тогда совсем маленькой. Центурионы хотели их отрезать, но Каин сказал, что отрубит руки тому, кто посмеет прикоснуться к моим волосам.

Я редко хожу с распущенными волосами. В последний раз это случилось в день окончания академии, и то лишь по настоянию матери.

Но сейчас я расплетаю косы. Волосы касаются плеч и спины – странное ощущение. Я спускаюсь в бассейн, погружаюсь в воду и позволяю себе расслабиться. Вынырнув, я вижу лицо Харпера и неловко складываю на груди руки.

Я прекрасно знаю, что не могу похвастаться ни соблазнительными изгибами Лайи, ни хрупкой фигуркой Ливии, что мое тело – это сплошные мышцы.

Харпер приближается, не сводя с меня глаз. Его рот как-то странно изгибается, и я понимаю, что это улыбка. О небо, как часто я смотрела на него, пытаясь запомнить его взгляды, движения губ, выражение его лица, и сама не осознавала этого.

Но сейчас я почему-то уставилась на воду. Я боюсь, что он отвергнет меня. Посмеется. Или поймет, что его чувство ко мне не сравнится с желанием, которое переполняет меня.

– Посмотри на меня, – шепотом просит он.

Но я не могу.

– Элен. – Мне так нравится, как он произносит мое имя. Восхитительно. Я чувствую странное жжение в глазах, а потом мужчина протягивает руку и касается моего подбородка. – Взгляни на меня.

Я медленно поднимаю голову, и у меня перехватывает дыхание, когда наши взгляды встречаются. Потому что в его глазах я вижу то же самое желание, что сейчас опаляет меня, такое же темное, сводящее с ума. Он больше не прячется. Он ничего не скрывает.

– Так скажи мне, зачем ты пришла.

– Ты знаешь, зачем.

Я пытаюсь отвернуться, но он не отпускает меня.