Небо после бури

Этой ночью у меня нет ни единой возможности прочесть записку – джинн внимательно наблюдает за мной. На следующее утро поднимается сильный ветер, и я чувствую приближение пыльной бури. Джинн подгоняет лошадей, но видимость снижается, и животные начинают недовольно фыркать и ржать. Она приводит нас к каменному выступу, и мы останавливаемся, чтобы переждать непогоду. Проходит час, но ураганный ветер не стихает, а солнце превращается в тусклый ржавый диск.

Женщина-джинн уселась за огромным валуном, вид у нее усталый и болезненный. Солдаты застыли около своих лошадей, словно куклы, у которых кончился завод – такие игрушки я видела в лавках Мореходов.

Несмотря на пронизывающий ветер, взгляд огненных глаз джинна прикован ко мне. Я пытаюсь отвлечься, вспоминая те времена, когда я в последний раз путешествовала по этой пустыне. Когда была еще жива Иззи. Я так давно не вспоминала о своей подруге – добрая и мягкая, она обладала несгибаемой волей. Она любила Кухарку, как родную мать. Она стала мне сестрой.

Мне не хватает ее.

– Девчонка. – Голос джинна возвращает меня к безрадостной реальности. – Тебе уже приходилось бывать в этой стране. Долго ли продолжаются песчаные бури? Говори.

– Самое большее – несколько часов, – хрипло отвечаю я. В горле пересохло. – Прежде чем отправляться дальше, нужно будет очистить глаза лошадям, иначе они ослепнут.

Джинн кивает, но не приказывает мне замолчать. Возможно, после стольких дней пути у нее попросту не осталось сил, а, возможно, как и говорил Новиус, она просто слабеет в дневные часы.

Наконец, к моему немалому облегчению, она отводит от меня пристальный взгляд, поднимается и идет к группе воинов. Очень, очень медленно я тяну пальцы к свитку. Потом наклоняю голову к коленям и прикрываю лицо ладонью, делая вид, будто защищаю глаза от песка.

Я не осмеливаюсь убрать руку, поэтому мне приходится читать практически без света. У меня уходит целая минута на то, чтобы разобрать торопливо, небрежно нацарапанные слова. Я в растерянности. Я ждала инструкцию о том, как добраться до отмычек или какой-то план побега.

Разумеется, ничего подобного он бы не написал – джинн дала ему четкий приказ. Но это… это какая-то бессмыслица.

«Ни один клинок, выкованный человеком, ифритом, феей, гулем или рэйфом, ни один предмет из этого мира не может убить нас. Как бы сильно тебе ни хотелось нас уничтожить, мы не можем умереть».

Что означают эти слова? Зачем бы ему…

Воспоминания возвращаются, застигая меня врасплох, и у меня кружится голова. В первый вечер после того, как меня взяли в плен, джинн произнесла эти несколько фраз, а потом приказала их забыть. Но Маска слышал наш разговор, и ему она ничего не приказывала.

Джинн по-прежнему расхаживает вокруг группы солдат. Я еще раз перечитываю свиток, чтобы каждое слово отложилось в моей памяти, а потом разжимаю пальцы, и ветер уносит обрывок пергамента. Второе предложение – ложь. Джинна можно убить. Я видела это собственными глазами.

Князь Тьмы убил Шэву серпом. А она прожила на свете не меньше, чем джинны, запертые в роще. Возможно, она была даже старше их всех.

Я закрываю глаза и пытаюсь вспомнить, как выглядел этот серп: черный, хищно изогнутый, с короткой рукоятью, сверкающий как алмаз. Из незнакомого металла – такой мне еще никогда не встречался.

«Но встретился теперь», – говорю себе я, глядя на блестящие наручники и на цепи, которыми скованы мои запястья.

«Ни один клинок, выкованный человеком, ифритом, феей, гулем или рэйфом, ни один предмет из этого мира не может убить нас».

Значит, этот клинок был выкован джиннами из металла, известного только им.

А может быть, у серпа не было никаких особых свойств. Может, нанесенная им рана не была смертельной, и Князь Тьмы убил Шэву при помощи своей магии.

Нет, цепи лишили меня магических способностей, а я же только человек. Как же они подействуют на джиннов, наделенных магией от рождения?

Погрузившись в эти мысли, я не замечаю, что буря закончилась, и прихожу в себя только после того, как джинн пинком поднимает меня и приказывает садиться на лошадь.

Ближе к вечеру я замечаю на горизонте странное темное пятно. Оно похоже на озеро, по которому бегут серебристые волны. Потом ветер доносит до нас конский топот и ржание, запахи кожи и стали. И тогда я понимаю, что это вовсе не озеро – это армия, а серебристые всполохи – клинки.

Аиш осажден.

Джинн приказывает Новиусу вести отряд к городу, потом пришпоривает своего коня и скачет вперед. Мгновение спустя я слышу шепот.

– Лайя.

Рехмат не появляется, но, судя по голосу, держится совсем рядом.

– Давай освободим тебя от этих отвратительных цепей.

– Я думала, ты не можешь мне помочь, – шепчу я в ответ.