Небо выбирает нас

— Меня же осматривали, — запротестовал было Калинкин.

— Ничего страшного, еще посмотрим, — успокоил Иванитский, — разденьтесь по пояс.

Иванитский несколько раз придирчиво измерил давление крови, долго прослушивал и простукивал грудь, считал пульс, кося взглядом на секундомер, пока наконец с неудовольствием и сомнением не заключил:

— М-да… по объективным данным со здоровьем порядок. Спали хорошо?

— Семь часов без перерыва лежал, — неопределенно ответил Калинкин, радуясь, что все же сумел вырваться из чутких медицинских рук.

— А вам не мешало бы и восемь, — сурово заметил Иванитский и заглянул в плановую таблицу полетов, уточнив у Калинкина: — На разведку летите?

— На разведку.

— Один?

— В паре с Климачовым. На малой высоте… Так что кислорода больше чем достаточно.

— Так-так, — все еще раздумывая разрешить или запретить вылет Калинкину, проговорил Иванитский. — В случае малейшего ухудшения самочувствия прошу немедленно возвращаться.

Перед полковым построением Калинкин подошел к Климачову и, с трудом скрывая раздражение, поздоровался.

— По заданию все ясно? — спросил он, глядя прямо в глаза Климачову. Тот не выдержал взгляда и отвернулся.

«Выходит, глубоко вспахано, — все больше озлобляясь, подумал Калинкин. — Этот, если прав, морду не отворотит!..»

— Повторяю, — Калинкин раскрыл полетную карту, — на участке Снежное ущелье — Черные скалы предполагается базирование ракет. Наша задача — обнаружить их.

— Понял.

Через полчаса пара истребителей, оторвавшись от аэродрома, стремительно набирала скорость. Под крыльями самолетов лениво покачивалась степь. Из-за огромной скорости она виделась буро-зеленой и почти идеально ровной, как аэродром. Впереди по курсу надвигались невысокие торы. Где-то там, в долине заплутавшейся в горах речки, и притаились ракеты. Калинкин до рези в глазах всматривался в гористую местность и изредка бросал взгляд на ведомого. Тот уверенно держался в строю. Лысые вершины, казалось, сами торопливо бежали навстречу истребителям. Калинкин заметил блеснувшую в лучах солнца речку и подправил курс.

— Я — восемь шестнадцатый! Впереди справа речка! — услышал Калинкин доклад ведомого.

— Вижу.

Пара истребителей низко стелилась над горами, едва не касаясь вершин. По узкой долине речки петляла дорога. Сосредоточенный взгляд Калинкина останавливался то на приборах, то на земле, то на ведомом. Рядом с дорогой он заметил бледно-серые продолговатые пятна. Что это? Может быть, стартовые площадки для ракет или выступившая соль? Лишь на долю секунды мелькнула плохо замаскированная серебристая сигара ракеты.

«Вот вы где!» — обрадовался Калинкин и посмотрел на карту, чтобы зрительно зафиксировать на ней место расположения ракетных установок.

— Восемь пятнадцатый! — снова докладывал Климачов. — Под нами «рябчики»!

— Вижу.

«И здесь преуспеть старается! Широкая натура!» — с неприязнью подумал Калинкин и ввел истребитель в разворот: горы с речкой опрокинулись и стали быстро убегать под левое крыло. Ведомый безошибочно выписывал все действия ведущего.

Выполнив задание, истребители взяли курс на аэродром. Калинкин расслабился, пошевелил затекшими от привязных ремней плечами и покосился на ведомого: «Прилип намертво!»

И вновь мучительная ревность охватила его. До ломоты в пальцах зажал он ручку управления и вдруг качнул крыльями — сигнал подойти поближе. Вот сейчас, стоит только резко дать педалями управления вправо, и самолет Климачова попадет в сокрушающую выхлопную струю реактивного двигателя и будет брошен бескрылым куском железа на молчаливые горы…

Калинкин съежился, вжался в сиденье, словно хотел избежать столкновения с чем-то неминуемо гибельным, и тут же почувствовал неприятный холодок страха и презрения к себе. «Как я мог подумать о таком! А как же летать? В одном звене с ним, постоянно чувствуя его на хвосте? Как учить его? Но ты же учишь! До скрипа в зубах, но учишь».

Он поспешно поднял руку и несколько раз сделал отмашку ведомому — отойти подальше. Тот понятливо кивнул, Калинкин с облегчением вздохнул и попытался вытереть пот со лба, но ладонь лишь скользнула по стеклу гермошлема.

— Я — восемь пятнадцатый, задание парой выполнил. Возвращаюсь на аэродром.

— Понял вас, восемь пятнадцатый, — услышал Калинкин довольный голос руководителя полетов, голос, вновь связавший его с тем миром и теми людьми, от которых он на несколько минут так предательски отрешился…

А эфир гудел, потрескивал атмосферными помехами и колотил в наушники разноголосьем. Подлетая к аэродрому, Калинкин стал внимательно следить за воздухом: сюда, словно корабли в гавань, со всех направлений слетались истребители, отдыхали несколько минут на земле и снова уходили на задание. В такой воздушной карусели немудрено и столкнуться.