Небо выбирает нас

Калинкин зарулил на заправочную линию, выключил двигатель и долго не открывал кабину, наслаждаясь тишиной и легкой усталостью. Слышал, справа подрулил самолет Климачова, но все не решался взглянуть в ту сторону. Не спеша он покинул кабину, не оборачиваясь, направился к стартовому домику отдыха. Но не успел сделать и нескольких шагов, как его остановил голос Климачова:

— Разрешите получить замечания?

Калинкин оглянулся и увидел вытянувшегося по стойке «смирно» Климачова.

— Нормально, — буркнул капитан и добавил: — Готовься к следующему полету.

Этот следующий был через час. На бомбометание с малых высот в паре с капитаном Калинкиным. Времени для отдыха вполне достаточно. Можно выпить стакан горячего какао, сыграть партию в шахматы или подремать в мягком удобном кресле. По негласному уговору курение в стартовом домике запрещалось, а вот табличку «Просим соблюдать тишину», прикрепленную на видном месте, над дверью, всячески игнорировали или просто не замечали. Порой здесь стоял такой шум, что старший врач полка приходил с КП утихомиривать летчиков. «Опять эти анекдотчики!» — незлобиво ругался он.

Климачову хотелось побыть одному, и, прихватив планшет с полетными картами, он пошел на край аэродрома.

Скоро на бомбометание, думал Иван, бомбы под крылышки — и на полигон. Правда, не так легко попасть в цель с истребителя подвешенными под крылья бомбами. Кортунов говорил, скоро пришлют новые истребители-бомбардировщики, а пока на этих управляться надо. Почти на глазок. Попробуй попади! А Калинкин из последних сил держится… Знает, наверное, обо всем. Теперь постарается вытряхнуть его из звена или вообще из полка в транспортную авиацию, тем более ведомый сейчас далеко не в блестящей форме, не как в училище. Кому нужен такой летчик! Но почему так? Полеты сложные? Не настолько, чтобы быть хуже средненьких. Понять бы, отчего снаряды Калинкина при полете парой почти все ложатся в цель, а его с недолетом, хотя он и ведет стрельбу по команде ведущего. Точка прицеливания не там? Где и положено. В чем же ошибка? Как будто все правильно, все по инструкции, а снаряды в цель не идут. А когда летает в одиночку, ниже хорошей оценки не бывает. Чем это объяснить? В строю он держится — плотнее некуда. Калинкин не отгоняет, хоть крылом коснись. Он любит, когда на боевом курсе пара идет с минимальным интервалом…

«Как же я раньше не догадался! — Климачов даже приостановился от удивительно простой разгадки. — После команды ведущего «огонь!» я незаметно для себя отжимал ручку управления, чтобы не столкнуться с самолетом ведущего. И поэтому точка прицеливания на мгновение смещалась. Вот в чем ошибка!»

…Щурясь от ослепительного солнечного света, Климачов изредка поглядывал на землю. Она, как в детском калейдоскопе, меняла цвет и очертания. Во всем этом пестром кипении ведущий должен видеть свою единственную линию полета, свой маршрут, осмысленный еще на земле до мельчайших подробностей.

Прикрываясь от локатора горами, пара Калинкина должна была скрытно, на предельно малой высоте пройти над полигоном и нанести бомбовый удар по цели.

— Восемь шестнадцатый, увеличьте интервал и дистанцию!

«Чего это он? Всегда так ходил», — недовольно подумал Климачов и с рискованным креном отвалил от ведущего. Теперь у него интервал и дистанция были намного больше положенных.

— Восемь шестнадцатый! Что за дерганье! Действуйте спокойней!

— Понял — спокойней, — невнятно ответил Климачов. Кому приятно выслушивать замечания по эфиру!

— Восемь шестнадцатый! Как самочувствие?

— Хорошо!

— Контроль матчасти?

— Нормально.

«Опекает как ребенка! — досадовал Климачов. — Как здоровье, как животик? Лишь бы во всеуслышание, на всю вселенную. Знаем, отчего придирки ваши, товарищ капитан! За Лену мстишь! Подлым способом по эфиру! Воспитание публикой, так сказать…»

Климачов едва не упустил момента, когда пара вышла на боевой курс, но все же вовремя успел положить указательный палец на кнопку сброса бомб, черневшую на ручке управления.

— Место, восемь шестнадцатый! — резанула команда Калинкина. Климачов вздрогнул и, заметив, как далеко отстал от ведущего, проклиная себя за оплошность, занял свое «законное место» в боевом порядке пары. Он остановил взгляд на приборах, страшная догадка заставила тревожно заколотиться сердце: на приборной доске кроваво-красными буквами горело: «Бомбы сброшены!»

Климачов оглянулся назад, вправо, и недалеко от полигона заметил два черных веера от взорвавшихся бомб.

«Неужели внеполигонное? Так и есть! Врезал по земле-матушке!»

— Восемь шестнадцатый, приготовиться… Сброс!

Климачов нажал на кнопку сброса, зная, что это уже бесполезно.

— Я — восемь пятнадцатый! Работу парой закончил, разрешите отход, — запросил Калинкин КП полигона.

На развороте Климачов увидел над целью лишь два взрыва, два черных веера от бомб капитана Калинкина и тут же услышал взволнованный голос руководителя полетов:

— Восемь пятнадцатый! У восемь шестнадцатого внеполигонное бомбометание!