Небоскребы магов

Он улыбнулся, польщенный. Я вернулся в каюту, где разложил на столе карту, которую сам вычерчиваю, и старательно нанес на береговую линию эту деревуш–ку, вдруг да пригодится.

Фицрой следил внимательно, ткнул пальцем в пу–стое пространство моря.

— А здесь зачем столько места?

— Должны быть земли, — сказал я уверенно. — Не могут не быть. От того, что о них здесь ничего не зна–ют… вовсе не значит! Как ты понял.

— Не понял, — ответил он, — но мне тоже так хо–чется. Это же… как удивительно! Новые королевства, новые земли, чудеса…

Он потер ладони с таким азартом, что могли вот- вот вспыхнуть, глаза заблестели.

С берега на корабль вскоре доставили пару овец, уже зарезанных, чтобы не брыкались в лодке, большие круги сыра, много разной рыбы и бочонок вина. Фиц–рой возликовал, лодку отправил обратно, отсюда вид–но, как наши разбрелись по охваченной ужасом дерев

не, бесчинствуют и бесчестят женщин, бьют мужчин, дескать, это все в отместку за то, что на них напали и бросили в тюрьму ни за что, теперь получите, а если не нравится, то передайте своему королю, что нам тоже не понравилось…

Я снова ушел в каюту, карта заняла место на столе, потом перерисую на более масштабную, кто бы под–умал, что вот уже начинаю чувствовать себя мореходом и открывателем новых земель, хотя в море только вышел, а земель еще не открыл, но если лихорадочный зуд, что все скоро–скоро…

Пока Фицрой наверху, я, пользуясь моментом, по–пробовал создать портал, а вдруг тут на корабле полу–чится лучше или вдруг я стал круче, напитался солнеч–ной энергии, могу и больше…

Портал возник, я опасливо заглянул, но на той сто–роне проступает, слегка подрагивая, неустойчивая кар–тинка палубы корабля с той стороны двери…

Я вздохнул; хоть и не требуется он мне сейчас, но я же качался в тренажерном и креатин жрал тоже без острой необходимости, на запас для будущего…

Сверху донесся крик Фицроя:

— Юджин!.. Бегом сюда!

Я торопливо выскочил, Фицрой у борта, не огляды–ваясь, вытянул руку, указывая вперед.

— Посмотри!

У самого берега прыгает и размахивает руками один из гвардейцев, оставленный Ваддинггоном охранять лодку.

— Чего это он, — начал было я и осекся.

Далеко на берегу со стороны холмов из зарослей вынырнули в бешеном беге наши авантюристы. Я ждал, вдруг за ними гонится огр или каменный гигант, однако через несколько минут появились на конях всадники с воинственно вскинутыми над головами клинками.

— Попались, — сказал Фицрой с досадой. — Как же они…

Я быстро прикинул шансы, скорость у тех и других одинаковая, но пока стащат лодку в воду, сядут и ухва–тятся за весла, их точно успевают догнать.

Фицрой сказал с сочувствием:

— Далековато для твоих магических арбалетов…

Я огрызнулся:

— Ты же знаешь, я демократ и гуманист, потому до–статочно бессовестный, чтобы без капли стыда пользо–ваться преимуществами!..

— Понял, — вскрикнул он и тут же исчез.

Через несколько секунд уже выбежал из каюты с мешком в руках, в собранном виде винтовка выглядит как короткий, но очень толстый дротик.

Я быстро–быстро разложил ее для стрельбы, торо–пливо опустил ствол на деревянный край борта. Рассто–яние такое, что и без всякого оптического прицела вижу эту разгоряченную легкою кровью толпу охотников.

Впереди на горячем вороном коне мчится крупный всадник в развевающемся за плечами красном плаще, меч в его руке сверкает хищно, а взглядом уже выбира–ет место, куда ударит на скаку, и тут же поскачет дого–нять следующего.

За ним несутся еще десятка два таких же, не дере–венские, явно военный отряд проезжал мимо…

— Никакой жалости, — сказал я, подавляя в себе все ненужное, — человек всегда старался получить пре–имущество над другими… Зачем? А вот затем…

Я надавил на спусковую скобу, перевел крестик прицела на второго. Пуля еще не долетела до второго, как я выстрелил снова, и снова, и снова…

Хороший снайпер успевает уложить десяток чело–век до того, как там услышат звук выстрела, но я могу сразить всего четверых, но здесь, даже услышав, никто не бросается к укрытию, одни мчатся дальше, другие придерживают коней и тупо смотрят на соратников, вдруг почему–то рухнувших на землю с развороченной грудью или оторванной рукой.

Фицрой довольно похрюкивает, у борта столпились все оставшиеся на корабле, а я нажимал скобу, весь хо–лодный и расчетливый, надо так, чтобы пули шли над головами убегающих, не задевая даже тех, кто отстал с бочонком воды на плечах.

Передние всадники либо выпали из седел, либо уткнулись в конские гривы, но в любом случае лошади останавливаются, а несколько человек, что пытались продолжить погоню, в конце концов в страхе и непо–нимании натянули поводья.

Я уже без необходимости сделал еще три выстрела, и два седла опустели. Третьего всадника пуля отброси–ла спиной на конский круп, он так и остался лежать, раскинув руки, а кровь потекла по конской спине на землю.

Фицрой сказал жарко:

— Вот бы так научиться.

— Ничего хорошего, — ответил я. — Я же не конфе–ты даю, а убиваю. Как бы навсегда!

— Так это же хорошо?

— Не совсем, — ответил я. — Хотя да, нужно для прогресса и совершенствования вида. Но нехорошо.

Он пробормотал: