Нечаянная радость

– Вот пьянь. Пьянее вина, – сказал старик и потащил незваного гостя под микитки к избе. Во дворе подошедшая собака, понюхав гостя, начала чихать. А петух в избе подбежал и клюнул пьяницу в затылок. Когда дед раздел гостя догола, тот оказался еще не старым мужиком лет так сорока пяти с опухшим, синюшно-багровым лицом.

– И се человек, – сказал, обращаясь к петуху, дед, – сотворенный по образу и подобию. Ох-хо-хо, грехи наши тяжкие.

– Ко-ко-ко, – одобрительно отозвался петух, наклонив голову набок.

Собрав одежду, дед вынес ее во двор и, облив керосином, поджег. Потом ручной машинкой наголо остриг гостю голову и бороду. Ворочая его как покойника, обмыл кое-как всего с мылом и, обтерев, оставил спать на полу, накрыв старым ватным одеялом.

Утром в полутьме дед проснулся от звуков надсадного кашля. Гость, сидя на полу, протирал глаза и между кашлем ворчал:

– Где это я? В вытрезвиловке или у Маньки? Во блин, хотя бы кто поднес стаканчик, а то подохну на месте.

Старик оделся, зажег лампу и подошел к гостю.

– Дед, куда это меня занесло? На луну, что ли?

– На Псковщину тебя занесло, соколик, вот куда.

– На Псковщину? Во блин, я же спать ложился в Питере.

– Тебя привезли сюда и бросили на дороге трое мужиков в дубленках.

– В дубленках? А… это – крутые дилеры. Я их знаю. Дед, поднеси стаканчик, а то я щас околею. Будь человеком…

Старик понимающе кивнул головой, подошел к шкафчику и налил из бутылки стаканчик мутной остро пахнущей жидкости.

– На, вот выпей стаканчик нашей деревенской брыкаловки.

– А… а… брыкаловки! Это хорошо. Давай ее сюда.

Выпив, он получил дар соображения и рассказал старику свою незамысловатую историю.

– Значит… эта… пить я стал, как от меня жена ушла, а может быть и раньше. Потом пришли эти крутые с бритыми затылками. Говорят: во блин, зачем тебе, синяк, квартира? Продай нам. А правда, зачем она мне? Я и продал. Они мне тотчас два ящика водки на квартиру доставили. Денег давали или нет, не помню. Я целый месяц пил, пока по квартире зеленые чертики и ящерицы не забегали. Очнулся, смотрю комнаты пустыми бутылками заставлены, а мебель вся вывезена. Голые стены, и я сижу посередь комнаты на заднице как Будда какой-то. Опять пришли эти дилеры зеленые в дубленках, но с хвостами и рожками: «На вот, еще стакашек один вылупи, а потом мы тебя на новое местожительство отвезем». Я этот стакашек обратал и как в яму черную провалился. И вот я здесь.

Дед Игнат, порылся в сундуке, где у него «одежда на вес», и принес гостю джинсы, рубаху, свитер и ватник и еще американский картуз для игры в гольф.

– Ну что мне теперь с тобой делать? – сокрушенно сказал дед.

– Спасибо, старик, я щас двинусь назад в Питер.

– Ты заблудишься в наших лесах и болотах. Через полгода приедет внук Серега и увезет тебя на тракторе.

– Как скажешь, я на все согласен. А выпивка будет? Уж очень забористая твоя брыкаловка!

– Выпивки не будет. Надо протрезвляться.

– Дело дрянь. Значит вздернусь и шабаш! Без выпивки я не жилец на этом свете.

– Ничего, кум, перетопчешься.

Две недели подряд гость ныл, колобродил, колотился и кричал диким голосом. Один раз старик вынул его из петли. Другой раз отнял банку ваксы, которую страдалец намеревался сожрать. Наконец, пьяная ломка прошла, он поутих и еще два дня сидел на крыльце, утробно икая и тупо смотря на свое колено. У Степана, так его звали, оказались золотые руки. В прошлом он был судовым механиком и работал в порту. Когда он окончательно оклемался, то стал ходить по брошенным избам, сараям, в кузню и сносить во двор всякие железки, трубы, провода, болты и гвозди. Во дворовом сарайчике он принялся что-то мастерить: стучал, клепал, паял и, наконец, поставил ветряк с насосом, который качал из колодца воду прямо в избу. Затем он разобрал и наладил стоявший у деда в сарае мотоцикл с коляской. В коляске оказалась и канистра с бензином. Отпросившись у деда под честное морское слово, Степан решил съездить в райцентр к дедову внуку Сереге. Старый Игнат долго ему объяснял, как надо ехать, чтобы не заблудиться и поспешить назад, пока не выпали большие снега. Степан отсутствовал больше недели и приехал к началу Рождественского поста, и дед увидел, что он тверезый.

– Значит, воздерживался?

– Штормило, Петрович, были большие соблазны со стороны Сереги, но мы, моряки, народ стойкий.

Привез он от Сереги гостинцев деду: румяные бублики, обсыпанные маком, кулек мармеладу и банку сгущенки. Но самое главное: привез он электрогенератор, провода и лампочки. Поставил во дворе еще один ветряк, который крутил генератор, и в избе появился электрический свет.

– Ну и ловок же ты, парень, – щурясь на яркую лампочку, похвалил Степана старый Игнат.

Каждый вечер после ужина, тщательно вытерев стол, он раскрывал старую, еще николаевских времен, Библию и, оседлав нос очками, читал ее вслух в назидание Степану.