Нечаянное зло

Старший следователь Дымов припарковал автомобиль на служебной стоянке, бодро выбрался наружу, энергично потыкал ногой переднее колесо, вприпрыжку поднялся по лестнице, на входе весело поприветствовал дежурного и вошел к себе в кабинет. Приподнятое настроение майора объяснялось вчерашними сведениями, полученными от Котова и Хабарова.

Рассказ лейтенанта сводился к следующему. Осматривавшая собаку докторша хорошо ее запомнила: «Довольно симпатичный лабрадор с оригинальным для наших мест именем — Бродвей». Прекрасного сложения, широкогрудый, крепко сбитый, с массивной головой — врач в общих чертах описала пса. Что-то добавила про ухоженный внешний вид и отличную шерсть…

— Через вас проходят десятки животных, а вы держите в памяти такие подробности? — с недоверием отнесся к ее информации Котов.

— Даже не сомневайтесь. Во-первых, это профессиональное качество, а во-вторых, я заполняла ветеринарный паспорт Бродвея.

— У животных есть собственные паспорта? — Андрей был поражен этой новостью до глубины души. — А для чего они им?

— Обычно для дальних поездок…

Котов, пустившийся в расспросы о лабрадорах, их нравах, особенностях поведения и питания, едва не забыл спросить о главном.

Уже в дверях он поинтересовался:

— Скажите, а вы не запомнили, как выглядела хозяйка собаки? Можете ее описать?

— Простите, не могу. Сколько времени прошло, сами подумайте. А потом, я осматриваю животных, а на владельцев внимания не обращаю. Нет времени, да и желания тоже. Допускаю, мне показалась забавной ее фамилия…

Андрей вторично попрощался, снял с вешалки шапку-ушанку и направился к выходу, когда врач задумчиво проронила:

— Пожалуй, вот что. Припоминаю, женщина была молодой и симпатичной. Я еще подумала, какая хозяйка, такая и собачка. Это часто бывает. И наоборот, между прочим, тоже…

Котовское повествование вышло коротким, еще короче получился телефонный разговор с Хабаровым.

— Колоритные люди эти Таранцев и Апраксин. Второй, извините за лирику, ни дать ни взять дон Корлеоне. Прелюбопытный типаж… Однако я отвлекся. Как и предполагалось, разговор носил общий характер. Но кое-что все же есть…

— Я весь внимание, Кирилл Борисович.

— Мои собеседники отметили авантюрные наклонности Каретной. Она искала контакты с бизнесменами, а где еще их найти, как не в Клубе деловых людей? Вот Светлана и стучалась в его двери… И делала это довольно навязчиво.

— С какой целью?

— Дополнительный заработок… Каретная в инициативном порядке толкала собственные проекты. Таранцеву — рекламный, Апраксину — литературный. Замечу, отнюдь не фантастические. Поговори мы еще с кем-нибудь — узнали бы о предпринимательской жилке Каретной еще больше. Она, по всей видимости, была неистощима на выдумки…

— И что же дает нам эта информация? Какие выводы можно сделать? — Старший следователь от нетерпения грыз завалявшийся на его столе карандаш «Кохинор».

— Светлана была нацелена на извлечение материальной выгоды. Для этого она на всю катушку использовала свою известность. Придумывала разные схемы, вынашивала планы, а затем предлагала их тому, кто может хорошо заплатить. Говоря проще, искала заказчика. А что, тоже бизнес, по-моему…

— За это не убивают, — с сомнением произнес Дымов.

— Как сказать, — возразил профессор, — допускаю, что Каретная могла выйти на того, кому есть что скрывать. Узнала о его или ее тайне. Из боязни разоблачения этот человек мог решиться на преступление.

— Кирилл Борисович, я вот о чем подумал, — в голосе майора почувствовалось напряжение. — Каретная-то наша отнюдь не простушка. Авантюры «тети Светы» заставляют меня иными глазами взглянуть на историю с закрытым завещанием. Оно ведь редкость в нотариальной практике, причуда завещателя, намеревающегося скрыть свои прижизненные распоряжения. Но для этого нужны серьезные причины. Притом Каретная отписала собственное имущество неизвестной с нелепой фамилией. Бурекони, между прочим, пока так и не нашлась, как сквозь землю провалилась.

— Да-да, — поспешно подтвердил Хабаров, — прибавьте к этому исчезновение пса, стерильный офис, девственно-чистый компьютер. Что еще? Скороспелый уход из университета, шикарную квартиру, которая вряд ли была Светлане по карману. Признаюсь откровенно, положительный облик журналистки, рисовавшийся ее коллегами, в моих глазах давно померк. Буду рад ошибиться, но факты вещь упрямая…

— Вот-вот, — согласился следователь.

— Что вы думаете делать дальше?

— Хочу завтра нагрянуть к Рассказову. Он, должно быть, вернулся из командировки. Пойдете со мной?

— Если только во второй половине дня. Не раньше двух. Завтра у нас с Максимом сложный день, кафедра обсуждает его диссертацию. Будет непросто…

— Договорились, Кирилл Борисович. Я дам знать… И удачи вам обоим!

Дымов вынул изо рта изгрызенный карандаш и подошел с ним к схеме расследования. Он приколол к стене лист ватмана и уверенными движениями художника-анималиста сделал абрис собаки. Получилось натуралистично. Единственную трудность представлял хвост. Каким его изобразить? Опущенным вниз или закрученным вверх? От раздумий майора отвлек нетерпеливый стук в дверь.