Нечестная игра. На что ты готов пойти ради успеха своего ребенка

– Когда между нами все кончилось, я перестал ходить в центр, – сказал он. – Я думал, что буду иногда сталкиваться с Самантой в городе, но мы ни разу даже не видели друг друга до того первого обеда у Джулиана и Лорен, больше года спустя. Она пришла с малышкой того же возраста, что и Кью. И даже имя было такое же.

– Прелестное совпадение.

– Я посмотрел в интернете. «Эмма» было третьим по популярности женским именем в том году.

– И что же, вы обсудили тот факт, что были вместе?

Он смотрел на свои руки.

– Она не хотела говорить. Да и я тоже не хотел. Ну то есть я считал, что она пила противозачаточное. Мы никогда даже не говорили о том, что Эмма Зи может быть… если честно, мы просто вели себя так, будто ничего не было. Девочка казалась чистокровной Зеллар, и я всегда считал Кью своим единственным ребенком.

«Так люди сами себя обманывают на каждом шагу», – подумала Роуз. А что до Саманты, все понятно: зачем говорить мужу, что ребенок может быть не от него? Так можно разрушить семью, лишиться друзей, всю выстроенную жизнь уничтожить.

Тем не менее Роуз смутно разочаровало то, что во всей этой истории не хватало шока узнавания. Почему за все годы она не увидела каких-то подсказок, зловещих знаков, говорящих о том, что у девочки на самом деле другой отец? Теперь эти знаки, естественно, выстроились, как костяшки домино. Инстинктивная неприязнь Гарета по отношению к Кеву, его нежелание общаться с подругами Роуз. Но Роуз ни разу не допускала мысли, что Эмма Зи Кеву не дочь. Она была очень красива – как Саманта и как Кев. Дружелюбная и уверенная в себе – как Саманта и как Кев. Сильный подбородок и тяжелые веки – как у Кева. Идеальная – как все Зеллары.

Но одаренная? Ну… пожалуй, нет.

Эта мысль поразила ее. Роуз отлипла от рабочей поверхности, подошла к двери-купе и устремила взгляд на юго-запад, где полная луна лила жемчужный свет на вершины Редайрон. «Боже, какое великолепие!» – подумала она, и одновременно с неуместным восхищением красотой ее встряхнуло озарение, такое неожиданное, что Роуз потеряла равновесие и чуть не ударилась о стекло.

Гарет слепил собственную продуманную историю о своем непризнанном ребенке. Так же поступила и Саманта. Гарет решил, что Эмма Зи не может быть от него, точно так же и Саманта решила, что Эмма Зи – дочь Кева, и оба они двенадцать лет жили внутри правдоподобного повествования, которое стало возможно благодаря их самообману. Они выбрали такую историю о самих себе и о дочери.

Но ведь все мы отчасти обманщики, разве нет? И так ли уж отличается ложь Гарета и Саманты от любовно взращенных историй, которые Роуз выстроила за эти годы вокруг своей дочери? Разве это хуже того, во что позволяли себе верить Роуз и ее подруги? Ведь они в своих детях видели только то, что хотели видеть: их способности, их таланты, их ключевые этапы развития – и всеми силами поддерживали эти иллюзии. Выплескивали их во внешний мир, а потом вели себя так, будто мир им что-то должен.

Роуз подумала о проекте Ксандера, о чертах личности, за которыми он следил все эти годы во время бесчисленных шахматных партий. Как он рассмотрел все их финты и притворство, их борьбу, их маленькие обманы. Интрижка Гарета и Саманты была только одним примером коллективного преступления против детства, которое они так долго совершали, и результат ее так же не поддавался контролю, как количество снега, какое выпадет на склоны горы. Неудивительно, что процесс отбора в академию превратился в кучу катастроф. И он ведь еще даже не закончился.

А теперь – последствия.

На стеклянной двери запрыгали блики: Гарет подошел к Роуз со спины. От одной мысли, что эти бледные руки еще раз к ней прикоснутся…

– Послушай, Роуз, – сказал он. – Может, это все к лучшему. Может, это поможет нам быть откровенными друг с другом, как никогда раньше. За последний год мы прошли такую терапию, и, если мы захотим, она поможет нам все это преодолеть. Если мы постараемся.

Когда Роуз повернулась, нижняя губа Гарета начала по-детски дрожать. «Интересно, – подумала она, – у него всегда был такой безвольный подбородок? У него всегда были такие заблуждения насчет наших отношений?» Он открыл было рот, но Роуз выставила вперед открытую ладонь.

– Тебе надо уйти, – сказала она. – Сейчас же.

Гарет вздрогнул, и Роуз ожидала, что сейчас он съежится, как отлупленный щенок. Вместо этого он распрямился, отступил на три шага и прожег ее испепеляющим взглядом.